ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Молровян, как правило, не любят, поскольку и на этот раз они не отправили на войну солдат, и они сохраняют свою войска нетронутыми, чтобы господствовать над своими соседями, захватывая тот или иной участок земли. Они запугивают, используя угрозу войны, и ни Востра, ни другие соседние страны не думают, что смогут победить такую большую страну, которая он почти не пролила крови, сражаясь с кусачими. Король Молровы, которому, согласно официальным данным, по меньшей мере сто лет, но который выглядит крепким пятидесятилетним мужчиной, утверждает, что гоблины представляют проблему только для юга, и даже поддерживает торговые колонии в Орде. Он разрешает гоблинам делать то же самое в Молрове, хотя гоблины плохо переносят холод, кутаются в меха и греются в саунах.

То, что сам Фульвир бросил вызов своему королю, другу гоблинов, и выступил против захватчиков, — это факт, слишком тонкий для простых людей с их простыми предрассудками, особенно когда волшебник кажется наиболее вероятным виновником странного шторма, который затопил Эспалле, вдобавок ко многим другим ее бедам. Ни один шторм такой силы не обрушивался на эти берега со времен Тряса, и большинство штормов приходится на осень, а не на лето. О присутствии здесь молровянского архимага было хорошо известно, и о нем много судачили. Разве у иностранного мага с его славой и богатством не было сундуков, набитых золотом, серебром и невиданными чудесами? Это, в большей степени, чем любая реальная жалоба, стало самой соблазнительной приманкой для голодающих и обнищавших галлардийцев. И вот, оборванная, тощая толпа искалеченных мужчин и болезненного выглядящих женщин пришла в винодельческое поместье, где мы разбили лагерь, неся с собой всевозможные сельскохозяйственные инструменты, которые прекрасно служили оружием.

Они спросили о нем на галлардийском, сказав: «Где Фульвир что-то-такое? Мы что-то-такое, а шторм — что-то, и он должен нам заплатить». Они просили денег, которые они бы взяли, но мне было ясно, что это закончится кровопролитием и всеобщим разграблением имения, независимо от того, какую сумму я мог бы предложить им за то, чтобы они ушли.