Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945

Иван в сложном вираже, при большой перегрузке, поймал в прицел ближайший самолёт этой пары и нажал на кнопку электроспуска. Обе пушки сработали, а длинная, веерообразная очередь снарядов задела «мессер». Самолёт загорелся и, теряя высоту, резко пошёл вниз.

При возвращении над аэродромом оба наши самолёта поочерёдно прокрутили «бочки», что свидетельствовало о двух победах и об успешном выполнении задания. Так у Ивана появился счёт на сбитые самолёты.

В тот день он чувствовал себя героем. Был возбуждён и не скрывал своей радости. Вечером в столовой многие лётчики были не прочь как-то и чем-то отметить эту победу. Кто-то предложил наградить Ивана персональным позывным. Предложение было одобрено большинством присутствующих. Начали поступать различные варианты, но Иван сам выступил по этому поводу со своим, на первый взгляд, странным предложением:

– Сегодня я смог. И теперь хочу сбивать фрицев как можно чаще и больше. Но для этого нужна приманка… Такой приманкой может быть мой позывной.

И после паузы, вызванной шумом удивлённых голосов, продолжал:

– Главный вопрос. На кого больше всего охотятся фашисты? Ответ известен: на коммунистов и евреев. Пускай моим позывным будет «Juda».

Затем, хитро улыбнувшись, разъяснил:

– Фрицы будут гоняться за махровым евреем, а нарвутся на Ивана.

Подполковник Предков, заместитель командира полка, вдохновитель и организатор многих важных начинаний на земле и в воздухе, авторитетный руководитель, заявил:

– Нет, Июда для нашего славного полка не подходит. Твоим позывным может быть более звучный позывной – «Жид».

Так в полку появился свой «Жид», но ненадолго. Уже на следующий день командир полка подполковник И.М. Нестоянов пригласил в штаб офицеров управления полка и сказал:

– В полку позывного «Жид» не должно быть. Прошу высказать свои соображения и предложения.

Первым высказался начальник связи полка капитан П.Р. Причиненко. Он предложил поменять позывной «Жид» на «Абрам», основываясь на том, что для немцев оба позывных могут обладать магической силой, так как за нашими переговорами они следят постоянно и бдительно. Многие с этим согласились, в том числе и секретарь комсомольской организации полка лейтенант Хивони. Достаточно тихо и скромно начальник штабной шифровальной службы (ШШС) Толя Хахалин сказал, что для православных переименование плохо кончается.

В конце совещания командир заключил:

– Хорошо, пускай персональным позывным Иванова будет «Абрам», лишь бы он оставался хорошим Иваном.

Персональный позывной подтверждал авторитет, боевые заслуги и умение владеть радиосвязью. Как правило, в повседневном общении лётчиков и командного состава полка на земле тоже использовались позывные. Нужно отметить, что такие странные позывные у большинства лётчиков были только в нашем полку. Чем больше боевых вылетов было у «Абрама», тем с большим уважением относились к нему лётчики, техники и механики самолётов. Он умел с улыбкой, очень по-доброму воспринимать обиды или резкие замечания старших в свой адрес, не проявляя при этом никаких претензий из-за некорректного высказывания. Его мягкое, дружелюбное отношение к личному составу полка оборачивалось встречным уважением и даже любовью. Лично мне, особенно во время занятий с лётным составом, казалось, что на них присутствует не кто иной, как всем известный добрый бравый солдат Швейк.

Некоторое сходство со Швейком иногда наблюдалось в его поведении с сослуживцами и близкими товарищами. Но он резко преображался, когда поднимал руку, чтобы убрали из-под колёс шасси колодки, и закрывал фонарь кабины. Тогда он сливался воедино с самолётом, оживлял его и превращался в грозного воздушного бойца, наделённого знаниями и опытом, а также боевой техникой, необходимыми для победы над врагом. В полёте он становился настоящим Иваном – мужественным, самоотверженным, свободным от многих условностей и готовым в любой момент прийти на помощь своим боевым товарищам. Таков был наш «Абрам».

Заканчивался сравнительно тёплый апрель 1944 года. Наш полк в это время базировался на полевом аэродроме Берёзы в Смоленской области и занимался воздушной разведкой в интересах штаба 1-го Прибалтийского фронта.

Не касаясь мелочей, можно припомнить следующее.

Во-первых, мне пришлось на третьем месяце службы в полку выполнять обязанности начальника связи, так как П.Р. Причиненко отбыл на армейские сборы начальников связи.

Во-вторых, была дружная весна. Все телефонные и телеграфные линии связи, установленные в зимнее время, были нарушены, а из-за сильного паводка не могли быть быстро восстановлены. В условиях большой влажности наша наземная радиостанция РСБ-Збис не обеспечивала связь со штабом нашей дивизии (60 километров).

В-третьих, аэродром Берёзы оставался в эти дни единственным аэродромом в 3-й воздушной армии, с которого могли взлетать самолёты-разведчики.