Война и космос

– А наша планета – вообще штука странная, – внезапно вымолвил Хозяин. – Ты разве не замечал? На каждом шагу парадоксы. Люди подрастают и говорят, что не верят в сказки, однако многие на полном серьезе в них верят. Сказки им рассказывают по телевизору, по радио, однако чаще всего люди приходят в место, где сказка, как они думают, должна обитать, совершают там разнообразные странные действия, такие себе ритуалы – и все это без тени улыбки на лице. Детство честнее – там все искреннее, и смех, и сочувствие, все словно в последний раз. А взрослые порой верят в такие сказки, которые удивляют даже детей, вгоняют их в ступор. Сказка о том, что дому для сказки нужны деньги на позолоту купола – разве это не наивность? А потом люди выходят из дома для сказки и не верят никому – даже собственной родной крови. Парадоксы повсюду. Почему у людей отбирают все, что они имели, и вместо того, чтобы встать на собственную защиту, они кланяются тем, кто их обокрал, а те, в свою очередь, относятся к жертвам по-скотски. Разве это правильно? Не так все должно быть. Но кругом странности. Человек просыпается – и перед ним мир, полный возможностей. Он может делать то, что захочет сам, может идти туда, где его ждут, может говорить с теми, кто хочет его слушать. Однако он заглядывает в рот всяческим пройдохам, он верит всему, что ему скажут зазывалы на ярмарке, но не верит собственной, к примеру, матери, у которой на душе всегда только добрые побуждения. Человек просыпается – и идет туда, куда не хочет идти, делает то, что не хочет делать, говорит о том, на что ему наплевать и покупает то, что ему не нравится. Люди стоят в очередях за бумагами, которые нужны, чтобы получить бумаги, которые нужны, чтобы получить еще пачку бумаг. И так оценивается человеческий труд, человеческое вдохновение, человеческий опыт. У людей есть доступ ко всем знаниям Вселенной, но они предпочитают закрывать уши и кричать погромче, чтобы ничего не услышать внезапно. Меньше знаешь, мол, крепче спишь. И люди молчат обо всем, о чем нужно говорить вслух, они скрывают то, что все понимают, однако при этом без умолку лопочут о ненужной лабуде, забивают себе мозги низкопробной поэзией и мечтами, однако не собственными, а украденными у других, одолженными на время у тех, кто уже воплотил свои желания в реальность. А потом человек страдает – потому что не знает, на что он растранжирил драгоценное время своей жизни. Для тебя жизнь одна и она сильно ограничена во времени, а ты ешь, пьешь, спишь – без этого никуда – и делаешь ненужные никому дела. А потом жалуешься на то, что все ушло, что молодости уже не вернуть, что ты не ценил, не слушал и не верил. Жалуешься на то, что ничего не оставил после себя, хотя на каждом шагу у тебя был шанс. Перед тобой лежат многие миры – науки, искусства, самоанализа или умозрения, в конце концов, и только тебе решать, что станет по душе. А ты ешь, пьешь и спишь – это-то все нормально. Но ты никуда не двигаешься. Двигаться тяжело – на пути тернии, часто сомневаешься в своих силах, в своих способностях, но ведь дорога возникает под шагами идущего. А тебе идти некуда.

Я молчал, пораженный и, к своему сожалению, совершенно согласный с Хозяином. Наконец у меня нашлись силы, чтобы промолвить:

– Когда же состоится первая битва?

– Она уже состоялась, – был ответ.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЕЩЕ ОДНА БИТВА

– Почему ты так долго?

– Дела.

– Какие дела у Древнего? – укоризненно спросил Демон.

– Семейные, – смутился Заречный.

– Ладно, теперь будем держать совет, – заявил Демон. – Хранитель и Громовержец отказались к нам присоединиться, они говорят, что мы вечно влезаем в какие-то истории, которые потом плохо кончаются.

– А Крокодил?

– Уже здесь. Только тебя дожидаемся.

Сегодня собирались в маленькой, тесной комнатушке, посредине которой стоял круглый столик; на нем были разложены какие-то бумаги. Под потолком горела тусклая лампа, вроде тех, что висят обычно над бильярдными столами. Вокруг стола стояло шесть табуреток, и на одной из них, закинув ногу на ногу, умостился Крокодил.

– Заречный Дух, здравствуй, – приветствовал он Заречного.

– Здравствуй, Воплощенная Боль, – отозвался по обычаю Заречный. – Что у нас произошло?

– Дурдом какой-то, – произнес Крокодил настороженно, и Заречный с ужасом осознал, что Крокодила редко что-то будоражит или пугает, и если уж это так, то новости должны быть и вправду угрожающими.

– Что ж, к делам, – начал Демон. – Недавно я почувствовал кое-что очень необычное. Выходя из Безвременья, я ощутил, что в мире появились эманации Духов… не тех, что нам известны.

– Что-то определенное? – спросил Крокодил.

– Мимо прошел яркий свет. Не Громовержец, как обычно бывает при подобной вспышке, а кто-то другой. Словно не с нашей планеты. Помните, что говорил нам Падший перед уходом в небытие? О чем рассуждал? Может быть, они вторгаются на Землю?

– Зачем им вторгаться? – пожал плечами Крокодил.

– Мало ли – отомстить за гибель своих миров, учинить тут погром.