Война и мир в его жизни

Именно в Ташкенте он познакомился не только с признанными асами синхронного перевода Сеземаном и Лангеманом, но и с очень известным писателем и поэтом Константином Симоновым. Это имя в то время было у всех на слуху. Его стихи «Жди меня и я вернусь, только очень жди» знали все фронтовики и их любимые. Его пьесы «Парень из нашего города» и «Русский вопрос» шли во всех театрах страны. Его книги, посвященные войне, не залеживались на полках. И в то же время это многообразное творчество носило отпечаток определенной незавершенности. Да, многие его стихотворения были дороги фронтовикам. Но кончилась война, фронтовики воссоединились со своими любимыми, и о поэзии Симонова стали постепенно забывать. Его пьесы поднимали острейшие вопросы холодной войны, но постепенно с улучшением международной обстановки они также сошли со сцены. Его проза и публицистика привлекали внимание читателей 40-х, 50-х годов, потому что они приоткрывали думы и чаяния интеллигенции, но уже в 70-х годах они потускнели и постепенно забылись на фоне произведений новых талантливых писателей: Виктора Астафьева, Василия Быкова, Валентина Распутина. Что-то вроде литературной карьеры у него просматривалось и в личной жизни. Он не смог долго довольствоваться первой женой, так как в советской элите появилось сексапильное милое существо – актриса Валентина Серова. Прославилась она прежде всего необычным романом с летчиком-истребителем Анатолием Серовым, который, будучи в Москве в сиянии славы после воздушных боев в Испании, познакомился с ней и был мгновенно покорен. Узнав, что она уезжает в Ленинград, он проводил ее на поезд, а на утро встречал на вокзале в Северной Пальмире с роскошным букетом цветов в руках. Их бурный роман был очень коротким. Через несколько месяцев герой войны в Испании разбился на своем истребителе, а его супруга Серова стала женой Симонова. Но и этот брак не был счастливым, Валентина Серова оказалась в объятиях Бахуса, и ничто не смогло спасти ее от алкоголя. Последний брак Константина Симонова был связан с именем поэта С. Гудзенко, после смерти которого еще одна вдова прельстила ищущего писателя.

К. Симонов собрал синхронных переводчиков и предупредил о своеобразии прибывших в Ташкент афро-азиатских писателей, английский или французский язык которых был далек от оригинала. Переводчики убедились в этом достаточно быстро. Уже на одном из первых заседаний выступавший индонезийский писатель заявил, что он будет говорить на английском языке. Переводчики с английского приготовились его переводить на русский, а «французы» замерли в ожидании русского текста для перевода его на французский. Однако перевода на русский язык не последовало. Английский язык оратора был недоступен для высококвалифицированных синхронистов, свободно владеющих этим языком. В то же время франкоязычные синхронные переводчики почему-то понимали и достаточно сносно, что хотел сказать индонезиец, и английским переводчикам ничего не осталась делать, как переключиться на французскую кабину. Так была спасена ситуация с представителем Индонезии.