Война и потусторонний мир

Пшикнул, закрываясь, клапан горелки, просипел, становясь все тоньше, поток огня, зашумел высвобождающийся воздух. Елисей подкинул в горелку смоченную тряпку, и теперь из верхнего отверстия валил густой грязноватый дым, который легко сходил за поломку. Шар принялся стремительно опускаться. Вот корзина поравнялась с крышей, вот задела боком листву древнего дуба, а вот наконец плавно опустилась на лужайке перед домом, распугивая важно прогуливавшихся павлинов.

Навстречу им ринулись три фигуры в ливреях и панталонах, и в темноте Петр не сразу различил, что ноги охраны заканчивались не сапогами, а копытами.

– Посланник от императрицы, – строго предупредил их Лонжерон. – Отправляйтесь доложить. И помогите привязать шар, чего стоите?

Охрана стояла, в растерянности дергая влажными носами с вывернутыми ноздрями, переводя блестящие глаза с верхушки шара на Лонжерона и обратно, а Петр во все глаза разглядывал витые бараньи рога, мохнатые, увешанные золотыми кольцами уши и откровенно разбойничьи рожи с торчащими клыками. Не слишком-то они походили на княжьих лакеев, скорее на тех, кто с рогатиной поджидает в лесу богатые кареты.

Наконец главный рявкнул на самого мелкого, и тот, хрюкнув, бросился к дому.

Тем временем Елисей бросил наружу якорь, и оставшиеся бесы зацепили его за брусья тяжелых железных ворот. Оставив горелку выпускать достаточно жара, чтобы шар не сдулся, Елисей открыл дверцу в корзине и, вытянувшись, отрапортовал:

– Все готово, можно спускаться.

Теперь из домов понемногу выглядывали любопытные. Смертельно бледные мужики с лохматыми бородами, иссушенные женщины в платках и большеротые, с тонкими шеями, дети. Они стояли, настороженные, и тыкали пальцами в ярко-солнечную нитку света, вившуюся из горелки. Кое-кто из самых смелых дергал канат и якорь, пока главный бес не замахнулся кнутом.

– Это и есть души? – спросил Петр вполголоса. – Я ожидал, что они… нематериальные.

– В Живой России так и было бы, – пояснил Елисей. – Здесь же они вполне осязаемы, а значит, применимы к работе. Но главное, в них остается искра живого тепла – она-то Анне Анчутовне и нужна.

Лонжерон привычным жестом проверил, легко ли вынимается шпага.

– Идемте, капитан, – сказал он Елисею, выходя наружу.

– Возможно, я могла бы оказаться полезной? – подала голос Лиза.

– Бесы совершенно безразличны к человеческому обаянию, – строго сказал Лонжерон. – Вам будет лучше подождать в корзине.

Когда Петр ступил следом, он поднял руку.

– Вы тоже останьтесь. Не хватало, чтобы бесы почувствовали живое мясо. Ждите, пока я не поговорю с бесовкой, а когда все будет готово, я подам знак, и вы придете со шкатулкой.

Повелительный тон и резкий жест были возмутительны, Петр не намеревался подчиняться.

– Позволю себе напомнить, что распоряжением императрицы вы назначены мне сопровождением, а не наоборот.

– И как ваше сопровождение я приказываю вам остаться – для сохранения вашей жизни. Анна Анчутовна не пропустит случая втянуть вас в игру, а это смертельно опасно. – Видя, что Петр недоволен подобным раскладом, он сказал с нажимом: – Оставайтесь – и позаботьтесь о безопасности машины. Мало ли как поспешно нам придется ретироваться. – Он с подозрением оглянулся на дворовых и кивнул охраннику-бесу: – Разгони их, чтобы не болтались.

Тот немедленно оживился.

– Ну чего встали, окаянные, – прикрикнул он на людей и хищно щелкнул кнутом. – Дел нет – так я живо придумаю. Пошли, пошли!

Народ начал нехотя расходиться, детвора бросилась врассыпную и попряталась за деревья. Только двое тощих стариков с жидкими бороденками, стоявшие ближе всего к воротам, не сдвинулись с места. «Вишь ты, – сказал один другому, – какой пузырь! Что ты думаешь, долетит тот пузырь, если б случилось, до Медной горы или не долетит?» – «Долетит», – отвечал другой. «А в Мертвое царство-то, я думаю, не долетит?» – «Не долетит», – отвечал другой. После их кряхтения все снова затихло.

Петр нехотя вернулся в корзину, но не нашел спокойствия. Слушаться француза? Нет уж. Тем более когда до пруда рукой подать. Так зачем разводить пустые разговоры, если возможно вызвать Егора без того, чтобы лебезить перед свиными рылами?

Дождавшись, чтобы люди и бесы разошлись, он решительно взялся за дверцу корзины.

– Куда вы, Петр Михайлович? – спросила Лиза.

– Хочу кое-что проверить.

– Могу я помочь вам?

Петр снова умилился ее рвению.

– Для вас будет лучше остаться. – Он ступил на землю. – К тому же граф дал мне приказ обеспечить вашу безопасность.

– Ваш приказ был обеспечить безопасность машины, а не мою, – улыбнулась Лиза.

– И все же я не простил бы себе, если бы с вами произошло несчастье, милая моя Лизавета Дмитриевна. Ждите меня здесь, я скоро.

Пруд, что он заметил еще с высоты, располагался слева, недалеко от дома, и Петр осторожно направился туда по хрустящей дорожке, вдоль аллеи из тутовых деревьев. Тутовники высились по обеим сторонам, скрипя и чуть покачиваясь, и в густой гуашевой темноте напоминали болтавшихся на невидимой веревке висельников. Охраны не было видно, только квохтали, с важным видом разбегаясь с дороги, проклятые павлины.