Война Катрин

Наша провожатая – я даже имени ее не узнала – передала нас ранним утром мужу и жене, фермерам. Нас устроили в телеге и велели сидеть тихо. Женщина дала нам по куску хлеба с сыром, бутылку молока и закрыла кучей тряпок. Мы с Алисой позавтракали, и я тихо-тихо стала напевать ей на ухо старинную песенку, которую пела мне мама, когда я была маленькой:

Чашки и блюдца
Падают, бьются,
Но не грусти,
Я чудо-мастер,
Склею все части,
Осколки, куски.
Как новенькое блюдце,
Все весело смеются!

Дорожная тряска, мой еле слышный шепот баюкал нас обеих, мы погрузились в мир, где нет времени, где сбываются сны. Мы переселились в него и, словно канатоходцы, заспешили по ниточке мечты к своим самым ослепительным надеждам. Мне достаточно было взглянуть на Алису, чтобы понять: она там, где брат и мама с папой обнимают ее, весело смеясь.

Телега остановилась во дворе большой фермы. Приехали. Но я не могла бы сказать, как долго мы с Алисой были в дороге. Мы переплыли с одного берега на другой в полусне, крепко держась за руки, погрузившись каждая в свои грезы, я бы сказала, безмятежно. А когда я слезла с телеги, то почувствовала: голова у меня сильно кружится, тревожная бессонная ночь не прошла даром. Я подняла оба наших рюкзака и взяла Алису за руку.

По двору важно расхаживали гуси. Куры так и шмыгали у нас под ногами, нисколько не пугаясь нашего появления. Наоборот, можно было подумать, что они пришли потереться о наши ноги, как собачки, которые просят ласки у вернувшегося хозяина. Их толкотня насмешила Алису. Тыча в них пальцем, она стала их пересчитывать, а потом наклонилась и погладила головы и гребешки, какие попались под руку. Птицы позволили ей себя погладить, как будто уже признали ее. Как будто она их уже приручила. Алиса была немногим больше всех этих гусей, уток, кур, и я, глядя на нее, вдруг почувствовала прилив сил. Ведь я отвечаю за совсем маленькую девочку! Ее еще могут насмешить петухи и куры, и она, несмотря на свою беду и отчаяние, может неожиданно рассмеяться. Услышав Алисин смех, я поняла: жизнь – вот она, совсем рядом, надо только не забывать о ней. Не забывать: мы живые. Я и Алиса.

Словоохотливостью наши хозяева не отличались. Фермерша указала нам на скамейку, принесла из хлева ведро парного молока, налила нам по кружке. Мы с наслаждением его выпили, такое теплое, вкусное. Потом хозяйка повела нас в дом и показала маленькую комнатку за кухней. Две кровати, таз, ночной горшок, два стула и маленький столик с двумя свечами и коробкой спичек. Я положила рюкзаки в угол и стала стелить постели: чистые простыни лежали на стуле. Алиса попросила, и я сдвинула наши кровати. Делать было нечего, мы уселись на кровать и стали ждать, сами не зная чего. Мы опять погрузились в грезы, ушли в свои мысли, в свои воспоминания.

Прошло, наверное, часа два, пока к нам снова не пришла хозяйка. Она сказала, что мы будем жить здесь, с ней, ее мужем и двумя их детьми. Соседям и вообще всем в деревне она скажет, что взяла двух сироток на пропитание, пока нас не заберет к себе родная тетка. Мы сестры, но не родные, а двоюродные, потому у нас и фамилии разные. Еще она сказала, что мы будем ходить в местную школу. Когда-то там учились ее дети, теперь выросли, работают на ферме. Идти до школы пять километров. Мне, конечно, не по годам начальная школа, но здесь в деревне другой нет. «Так что лучше уж тебе ходить вместе с малой, она пойдет в первый, ты в последний, потом выдадут свидетельство об окончании». После уроков мы будем помогать им на ферме, работы хватит на всех. В общем, будем жить так же, как они. В деревне не то что в городе – дел выше головы, только знай поворачивайся. Так что придется нам привыкать к деревенской жизни. Алисе она предложила заниматься с завтрашнего дня птичником: пусть кормит кур, гусей, уток и дает очистки и сено кроликам. Глаза у Алисы засияли, она и представить себе не могла, что ей поручат такое важное дело. Она уже полюбила всю эту хохлатую пернатую живность, так что будет заботиться о ней на совесть. Фермерша, на вид суровая, на словах грубоватая, безо всяких там улыбок и утешений, вмиг поняла, чем взять мою Алису. Я хотела поймать ее взгляд, поблагодарить ее молча, но ничего не получилось. Хозяйка на нас не смотрела, говорила будто с невидимками и занималась на кухне уборкой. Мне она сказала, что я буду у нее на подхвате: понадобится – овощи для супа почищу или овса лошадям засыплю, грядку вскопаю, овцу подою. А пока велела нам накрывать на стол, который уже тщательно вытерла тряпкой. Где стоят тарелки, стаканы, где лежат вилки и ножи, она указывала нам молча, кивками. Все уселись за ужин, так и не проронив ни слова.