Война Катрин

Первый ужин на ферме произвел на меня странное впечатление. За столом собралась семья молчунов, все сидят, жуют, редко-редко кто-то тихо обронит слово или два. Тишина, и вдруг где-то в доме что-то звякнет или скрипнет. Еда вкусная и положена щедрой рукой. Хозяин налил нам по стакану красного вина, разбавив его водой. Для меня такой напиток был неожиданностью, но я не решилась отказаться. А Алиса развеселилась, щечки у нее порозовели. Она хозяина побаивалась, потому что он говорил очень резко, отрывисто. Как заговорит, малышка опускает голову. Из скупых отдельных фраз хозяина и хозяйки я поняла, что в школу мы пойдем уже завтра. Надо будет встать в пять часов, до восхода солнца, и идти полем не меньше часа. «Если малая ходит споро, а не нога за ногу», – уточнил хозяин. Нам дадут с собой обед, и вернемся мы вечером после уроков. Всем, кто встретится по дороге, надо говорить, что мы на постое у Жанны с Марселем, и никто нас больше ни о чем не спросит. Дети хозяев, Луи девятнадцати лет и Мариза восемнадцати, такие же молчуны, как родители. Они на нас только косятся. И помалкивают, но я чувствую, что не очень-то они нам рады, мы их стесняем. Что ж, можно их понять. И эта семья, и сестры из монастыря Святого Евстафия, и Пингвин с Чайкой серьезно рискуют, давая нам кров.

Я сержусь на себя, что так скоро забываю об этом, что недостаточно благодарна совершенно чужим людям, которые подвергают опасности себя и близких, оказывая нам помощь. Но, переезжая с места на место, все равно сержусь и обижаюсь и на тех, с кем расстаюсь, и на тех, кто меня принимает. А ведь они идут против закона, считая его несправедливым, они готовы на все, чтобы спасти мне жизнь. И я пообещала себе, что буду всеми силами помогать фермерам, буду из кожи вон лезть, лишь бы относиться к ним по-доброму, несмотря на их мрачность, неприветливость, необщительность, несмотря на их молчаливость, вопреки затаившейся у меня в глубине души ненависти, вопреки страху остаться здесь навсегда. Это благородные люди, я понимаю, но их молчание, их обращение с нами так не похоже на все, к чему я привыкла, что я не могу испытывать к ним симпатии. Не важно. Я им благодарна за то, что они для меня делают, и за то, что вместе со мной будут заботиться об Алисе. Мне тяжело от их неприветливости. Я напоминаю себе, что вечно недовольный старик-сквернослов Люка оказался добрым и чутким. Но в этой семье все замкнутые, холодные. В общем, боюсь, что мы тут натерпимся лиха.

Единственное мое утешение – Алиса. Ей, похоже, тут лучше, чем мне. Кролики, птичий двор, который ей поручили, вызвали у нее улыбку. А может, это вино ее развеселило, она пила его за ужином с удовольствием.

Девчушка удивляет меня с каждым днем все больше.

После ужина она взялась вместе со мной мыть посуду, влезла на табуретку и стала вытирать стаканы. Похоже, хозяйке это понравилось. Но лицо у нее осталось таким же хмурым, когда она сказала:

– Так и надо, помогайте, и уживемся.

И опять тишина, молчание, только часы тикают на стене.

После ужина при свете полной, совершенно круглой луны хозяйские дети, согласно короткому распоряжению родителей, пошли знакомить нас с хозяйством.

Алисе показали, где лежат зерно и сено, сколько кому надо сыпать, кого в какое время кормить. Мне показали, где брать овес для лошадей и как чистить вилами стойла в конюшне, где находится огород, где сарай с инструментами: лопатами, мотыгами, граблями, – потом повели в овчарню и показали, как доить овец. Сжимаешь сосок и тянешь, выдавливая молоко, сначала один, потом другой, а под живот овцы подставляешь ведро, куда молоко стекает.

Луи и Мариза выполняли задание без лишних слов, без всякого к нам интереса. Ни о чем не спросили, ни разу не улыбнулись, заботясь только о том, как бы чего не забыть. У меня от их наставлений в глазах темнело, я ужасно устала, не спала предыдущую ночь и должна была запомнить столько нового! Но я старательно улыбалась, не выдавая нетерпения и злости, которые во мне так и закипали. Мне хотелось крикнуть: хватит! Оставьте нас в покое! Сами разбирайтесь со своими овцами, козами, огородом, курами и мотыгами! Я боялась, что все позабуду, что все поняла неправильно, что завтра ошибусь, сделаю все не так. И в то же время мне очень хотелось спросить: почему они к нам так враждебны? Мы что, к ним по своей воле приехали?

Я мечтала о минуте, когда можно будет наконец улечься в кровать. Заснуть бы поскорее и забыть о новой жизни, привыкать к которой я не хочу. Приятные, как гробовщики, молодые фермеры вконец нас загоняли, и я уже не чаяла конца нашим мучениям. Но про себя повторяла: «Я им благодарна, я им благодарна, какие бы они ни были». Значит, нужно держаться. Обязательно. А потом мы с Алисой ляжем спать. Завтра нам вставать затемно, иначе опоздаем в сельскую школу. Где я опять вернусь в прошлое.