Война Катрин

У меня перехватило дыхание, я снова села, повторяя про себя слова Антуана. Я пыталась понять, что же это значит и что будет со мной. Может, мама с папой уже ждут меня, ищут повсюду? Как они могут меня найти здесь, в Пиренеях, в глухой деревушке, куда даже немцы не добрались?

Я повернула голову и увидела в дверном стекле картину: Кристина и Антуан гладят по головке свою дочку, их пальцы встретились, сплелись, а рукав пальто Антуана висит прямой и пустой. И тогда я взяла «роллей» и нажала на спуск. Эту фотографию я назову «Война закончилась». Я накинула кофту, вышла в прохладу июньского вечера и долго шла по дороге прямо, все прямо…

28

Антуан привез из своих странствий радиоприемник, и мы вечерами слушали втроем передачи из Лондона. Из-за постоянного ветра и гроз в горах приемник с трудом ловил BBC, голос заглушали помехи, но мы все равно ухитрялись следить за продвижением союзнических войск и отступлением немцев. Слушали и надеялись.

Катринетта быстро приручила своего папу, и он, если сидел на кухне, все охотнее брал ее к себе на колени, придерживая одной рукой, но только когда Кристина или я были поблизости. Антуан признался мне, но не сказал Кристине, что один на один с Катринеттой не решается ее взять, боится уронить.

Я каждую минуту ждала, что объявят конец войны. Места себе не находила, думала о маме с папой, мне не терпелось с ними встретиться. Еще я думала о Саре, Жанно и, дав себе волю, в полной мере почувствовала, до чего мне их не хватает, хотя до этого боролась всеми силами с ностальгией и принуждала себя жить только настоящим. Думала я и об Алисе, очень скоро они с братом встретятся. С каждым днем мне все больше хотелось уехать, хотя при одной только мысли, что я расстанусь с друзьями и малышкой, становилось страшно. Я полюбила бродить по окрестным дорогам, знала в доме каждый уголок, привязалась к Кристине и чувствовала себя рядом с ней в безопасности. Я видела, как родилась малышка, и очень ее любила. Но я знала: жизнь на хуторе – не моя жизнь. И готовилась к новому отъезду, на этот раз добровольному. Впервые я уеду, потому что сама решила, уеду искать тех, кого люблю, с кем рассталась уже больше двух лет тому назад.

15 августа, когда мы с Кристиной лущили горох и, навострив уши, ловили сквозь треск далекие волны, а Антуан пил кофе, закрыв глаза, чтобы лучше расслышать доносившийся издалека голос, Би-би-си торжественно объявила: «Париж освобожден!» Горошек раскатился по столу, упали стулья, так резко мы все разом вскочили, Антуан опрокинул чашку. Как же мы были счастливы! Мы пустились в пляс, Антуан ухитрялся одной рукой подхватывать и крутить нас обеих. У меня закружилась голова от того, что меня обнимали за талию, целовали в шею, в щеки, в волосы. Своими танцами и смехом мы разбудили Катринетту, и она заплакала. Кристина взяла ее из кроватки, чтобы она поплясала с нами. Антуан спустился в погреб, принес бутылку полынного ликера и до краев наполнил три рюмки зеленой, пронизанной солнцем жидкостью. Понадобилось не меньше часа, чтобы мы наконец утихомирились и снова уселись за стол, оглушенные, усталые и счастливые благодаря потрясающей новости.

Париж свободен, значит, конец войне. Война кончилась, значит, возвращается мирная жизнь, хотя и не такая, как довоенная. Мы никогда уже не будем прежними. Антуан останется инвалидом, будет копать землю одной рукой. Кристине будет сниться, как она боялась за мужа, боялась остаться вдовой с сиротой на руках. А мне придется расстаться еще с одной частичкой моей жизни и снова пуститься в путь. Я уж не говорю о смертях, потерях, страхах, ожиданиях, которые пришлось пережить.

Восторженное безумие, охватившее нас, понемногу угасло, мы сидели, слушали воркование малышки и не знали, чего ждать завтра. Странное ощущение. Все последнее время мы, несмотря на войну, жили в относительном покое, а известие о мире нарушило этот покой. Не надо больше выжидать, можно действовать, выбирать свой путь. Не надо бороться с врагом, можно строить что-то неведомое, хорошее…

Сразу после ужина я поднялась к себе в комнату, села на кровать и решила: пора ехать. Немедленно! Чего еще ждать? Париж свободен.

Кристина постучалась ко мне в дверь. Я не сразу отозвалась, погрузившись в мечты и тревоги. По ее лицу я поняла: она пришла с дурными вестями. Их принес один партизан, который был в отряде Антуана. Он прибежал к нам, как только узнал сам. Париж еще не освободили, новость ложная. Даже если на севере немцы отступили, здесь они хозяйничают по-прежнему. Ему это подтвердил брат, час тому назад они говорили по телефону. «Обсудим все завтра утром», – сказала Кристина и вышла, закрыв за собой дверь, а я так и сидела на кровати, не шелохнувшись.