Война хаоса

При этом он крепко сжимал мне руку – в надежде или от страха, кто его знает?

Потому что я не слышала его.

Мы наконец-то отбыли на корабль. Мистрис Лоусон отправилась с нами, чтобы помочь с тестированием мэрского лекарства.

– Не знаю, чему и верить, – сказала я. – Но спасти нас – в его же прямых интересах.

– То есть нам надо принимать решение, исходя из того, что будет лучше для него? – ядовито осведомилась мистрис Койл. – Превосходно. Просто превосходно.

– Заходим на посадку, – сообщила по громкой связи Симона.

– Я вам одно скажу, – заявила мистрис Койл. – Когда мы окажемся в этом совете вместе, ему придется наконец уяснить, что перехитрить меня больше не выйдет. – Корабль содрогнулся от контакта с землей. – А сейчас я буду говорить мою речь.

Голос у нее шипел, как добела раскаленный металл.

И не успели заглохнуть моторы, как она зашагала прочь из комнаты, вон из шлюза и вниз по трапу – к толпе, которая ждала нас, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.

Ее встретили несколько приветственных возгласов.

Примерно два-три.

Даже близко не то, как встречали мэра в городе.

А потом из этой толпы – во главе, судя по мониторам, с Айвеном и другими из той же шайки – понеслись свистки.

[ТОДД]

– Но зачем мне причинять вред женщинам? – мэр сидел через костер от меня; на день великой славы уже начала спускаться ночь. – Даже если ты до сих пор почему-то веришь, будто я сплю и вижу, как бы так получше умертвить их всех до единой, зачем мне делать это сейчас, в миг моей величайшей победы?

– Тогда почему ты мне раньше не сказал? – перебил я. – Не сказал, што еще немного и будет лекарство?

– Не хотел разочаровать тебя, если ничего не получится.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь прочесть, но я уже так поднаторел в этом деле, что вряд ли даже ему удалось бы услышать мой Шум.

– Позволь угадаю, – сказал он наконец. – Думаю, ты хочешь дать Виоле это лекарство как можно скорее. Думаю, ты волнуешься, что мистрис Койл нарочно будет мешкать с тестами, так как не хочет, чтобы я оказался прав.

И я правда именно это и думал. Вот прямо этими словами.

Я так хотел, штобы лекарство оказалось правдой, што чуть не задыхался. Едва глотать мог.

Но это же был мэр…

Но оно же могло спасти Виолу…

Но это же МЭР…

– Еще я думаю, что ты очень хочешь мне поверить, – продолжал он. – Что я правда его сделал, лекарство. Если не для нее, то хотя бы для тебя.

– Для меня? – не понял я.

– Думаю, я наконец-то понял, в чем заключается твой особый дар, Тодд Хьюитт. Мне давно следовало догадаться – по поведению моего сына.

Живот у меня сжался – от ярости, от горя… как и всякий раз при упоминании Дэйви.

– Ты сделал его лучше, – продолжал мэр очень мягким голосом. – Ты сделал его умнее и добрее и научил лучше понимать мир и его место в нем, – он поставил на землю свою чашку с кофе. – И хочу я того или нет, ты проделал то же самое и со мной.

Снова это слабенькое жужжание…

Связывающее нас в…

(но я знал, что оно есть и оно на меня никак не влияет…)

(да говорю тебе, не влияет…)

– Я очень сожалею о том, что случилось с Дэвидом, – сказал он.

– Ты его застрелил, – возразил я. – Это далеко не «случилось».

Он согласно кивнул.

– С каждым днем я сожалею об этом все больше. С каждым днем, который провожу рядом с тобой, Тодд. С каждым днем, когда ты делаешь меня лучше. Понимая, что заставил тебя смотреть на все, что я сделал.

Он вздохнул.

– Даже сегодня, в день, возможно, моей величайшей победы за всю жизнь, первой моей мыслью было – что подумает об этом Тодд?

Он сделал неопределенный жест в сторону темнеющего неба.

– Весь этот мир, Тодд… Весь этот мир и то, как он говорит… – какой у него громкий голос! – Он замолчал, задумался… взгляд утратил четкость. – Иногда ты, кроме этого, ничего не слышишь, словно он хочет втянуть тебя, растворить в себе, превратить в ничто, – он уже почти шептал. – Но дальше я слышу твой голос, Тодд, и он возвращает меня назад.

Я понятия не имел, о чем он толкует, и поэтому просто спросил:

– Так у тебя все это время было лекарство от браслетов? Ты его просто прятал?

– Нет, – покачал головой он. – Я заставлял своих людей работать сутки напролет, чтобы спасти Виолу – для тебя, Тодд. Чтобы показать, как много ты стал для меня значить.

Голос его набрал силу, стал почти… эмошиональным.

– Ты исправил меня, Тодд Хьюитт. Искупил. Когда все остальные вокруг были уверены, что это невозможно. Или даже, – он улыбнулся, – нежелательно.

Я продолжал молчать.

Потому что нет, он неисправим. Виола даже сама это сказала, словами.

И все же…

– Они его проверят, – продолжал мэр. – Они подтвердят, что это действительно лекарство, и тогда ты поймешь, что я сказал тебе правду. Это так важно, что я даже не стану просить тебя мне довериться.

Он подождал, пока я што-нибудь на это скажу. Я не сказал.

– Ну что ж, – он шлепнул ладонями по коленкам, – значит, пора готовиться к первому заседанию нашего совета.