Война хаоса

Но ты знал, что оружие СЛУЧИТСЯ. Ты дал мне поверить…

Ты поверил в то, на что надеялся, показывает Небо. И что бы я ни сказал, не лишило бы тебя этой надежды.

Мой голос все еще звенит болью от пощечины.

Прости, что ударил тебя, показывает он.

И в этом сожалении, в этом извинении я все увидел. На кратчайшую секунду – но увидел. Успел.

Словно солнце сквозь облака – вспышка безошибочного света.

Я увидел его до самого дна мирную природу.

Ты хочешь заключить с ними мир, показываю я. Твоя истинная цель – перемирие.

Разве я не показывал тебе обратного? – сурово спрашивает он.

Ты оставил возможность открытой.

Любой мудрый вождь поступил бы так же. Этот урок тебе предстоит ВЫУЧИТЬ. Ты ОБЯЗАН.

Почему? – оторопел я.

Но он уже смотрел обратно, через долину, на вершину дальнего холма, над которой так и парил корабль.

Мы пробудили чудовище, показывает он. И теперь увидим, насколько оно разъярится.

Союз

Говори с врагом

[ВИОЛА]

КОММ ПИСКНУЛ; я сразу поняла, что это Тодд… но я была в целительской на корабле, Ли лежал головой у меня на коленях, и мозгов у меня больше ни на что не хватало.

– Держи его ровно, Виола, – приказала мистрис Койл и схватилась за стену, когда корабль снова тряхнуло.

– Еще один проход, и мы приземлимся, – сообщила по громкой связи Симона.

Через пол снизу доносились негромкие БУММ – это Симона сбрасывала гроздочки, небольшие упаковки бомб, магнитным полем слепленные вместе и разлетающиеся уже в полете, покрывая лес одеялом огня и взрывов.

И снова мы бомбим спаклов.

Когда Ли сказал, что они идут, я помогла затащить его на корабль, где за него сразу же взялись мистрис Койл и мистрис Лоусон. Снаружи даже через шлюзы доносились крики людей, полные ужаса, но и злобы. Представляю себе этот кружок наблюдателей во главе с Айвеном, требующих немедленно сообщить, что Симона и Брэдли намерены делать, – теперь, когда на нас наконец-то напали в открытую.

– Они могут быть ГДЕ УГОДНО! – орал Айвен.

Мистрис Койл дала Ли наркоз, а мистрис Лоусон принялась вымывать нескончаемую кровь из его изувеченных глазниц. На борт, препираясь между собой, ворвались Симона и Брэдли. Первая отправилась в рубку, а второй заглянул к нам.

– Мы поднимаемся.

– Я занята здесь, – не глядя на него, бросила мистрис Койл.

Брэдли открыл панель и достал небольшое устройство.

– Гироскопический скальпель, – сказал он. – Будет резать ровно, даже если корабль перевернется.

– Так вот что это было, – кивнула мистрис Лоусон.

– Снаружи все плохо? – полюбопытствовала я.

Брэдли в ответ только нахмурился, но весь Шум был полон людей, что-то орущих ему в лицо и обзывающих Гуманистом.

Некоторые плевали в него.

– О, Брэдли… – вырвалось у меня.

– Будем держаться, – сказал он, но к Симоне в рубку не пошел и остался с нами.

Обе мистрис работали как одержимые. Я уже и забыла, какое это невероятное зрелище: мистрис Койл, занятая делом. Яростная, предельно сосредоточенная; все внимание отдано спасению жизни… Двигатели ожили, корабль медленно поднялся над землей, накренился вбок, огибая холм… Внизу начали рваться первые бомбы.

А мистрис Койл все работала.

Через какое-то время Симона завершила последний проход. Шум Брэдли наливался жаром при мысли о том, что нас ждет на холме, когда двери откроются.

– Что, настолько плохо? – спросила мистрис Койл, аккуратно затягивая последний стежок.

– Они даже не подумали пойти и забрать тела погибших, – проворчал Брэдли. – Только требовали применить силу и прямо сейчас.

Мистрис Койл ушла к раковине и стала мыть руки.

– Они будут удовлетворены. Вы выполнили свой долг.

– Так это теперь и есть наш долг? – ядовито осведомился Брэдли. – Бомбить врага, которого мы даже в лицо не видели?

– Вы уже вступили в эту войну, – спокойно сказала мистрис Койл. – И выйти из нее вот так запросто не получится – пока на кону человеческие жизни.

– Чего ты как раз и хотела.

– Брэдли, – мой комм снова пискнул, но я не могла, просто не могла пока взять и отпустить Ли, – они же напали на нас.

– После того как мы напали на них, – упрямо возразил он. – А потом они на нас, а потом мы на них и так далее, пока в живых не останется никого.

Я опустила глаза на лицо Ли – на то, что еще можно было увидеть подо всеми бинтами и пластырями: кончик носа торчит, рот раскрыт и тяжело дышит, светлые волосы у меня под пальцами, слипшиеся от крови… Болезненный жар кожи, вес бесчувственного тела…

Он уже никогда не будет прежним… никогда, никогда, и от этой мысли у меня перехватило горло и стало больно в груди.

Вот что делает с людьми война. Прямо здесь, у меня в руках – вот она.

Война.

У меня в кармане снова пикнул комм.

[ТОДД]