Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Всю зиму источником беспокойства в стане парламента было соперничество между Уоллером и Эссексом. Теперь, когда ушли и Пим, и Хэмпден, у Эссекса в палате общин осталось меньше активных друзей, чем активных врагов. Самым надежным его сторонником был Дензил Холлес, но хотя он принадлежал к дюжине самых видных парламентариев, но не унаследовал лидерство после смерти Пима. Он слишком часто и слишком глубоко интересовался различными вариантами заключения мира посредством переговоров. Действуя сообща, палатой общин управляли Вейн и Сент-Джон, и они же определяли ее политику. Серьезную поддержку им оказывали Кромвель и Хаслериг, когда они, оставив свои войска, приезжали в Лондон. Все это создавало для Эссекса неблагоприятную ситуацию. Но Уоллер, хотя его пошатнувшаяся репутация восстановилась после того, как он сохранил под контролем парламента суссекские литейные мастерские, едва ли мог претендовать на пост главнокомандующего, поэтому Эссекс оставался глух ко всем намекам подать в отставку.

Главная задача Вейна и Сент-Джона заключалась в выработке способов эффективного взаимодействия с шотландцами в ведении войны. Очевидно, лучше всего было бы делать это с помощью парламентского комитета, куда вошли бы шотландские представители. Определение состава и полномочий нового комитета шотландцы доверили Вейну. Больше всего их беспокоило, чтобы друзей Эссекса, из которых самым влиятельным по-прежнему оставался Холлес, держали под контролем, и их в равной степени пугала как неэффективность Эссекса, так и его склонность к попыткам примириться с королем. Кроме того, было известно, что он не питает большой любви к шотландцам. В старом Комитете по безопасности Холлес играл важную роль, но в последние месяцы самые неотложные дела, касавшиеся военных действий, взял на себя Военный совет, созданный в период кризиса прошлым летом. Этот совет не был обычным парламентским комитетом, поскольку в него входили представители армии, не всегда являвшиеся членами какой-то из палат. Точно так же новый Комитет Обоих королевств должен был состоять из шотландских уполномоченных и членов парламента, которым предстояло сообща определять ход войны. Как и Военный совет, этот комитет должен был стать как совещательным, так и исполнительным органом, отдающим приказы полевым генералам. Фактически парламент делегировал ему свои полномочия.

Ордонанс, которым этот комитет наделялся такой огромной властью и в котором указывались имена его членов, удалось провести через парламент не без умелого маневрирования со стороны сэра Гарри Вейна. После разработки его первым делом утвердили в палате лордов, в чем большую поддержку оказал Нортумберленд. Теперь, когда его земли на севере в значительной степени оккупировали шотландцы, он, естественно, стремился поддерживать с ними хорошие отношения. Кроме него, палата лордов выдвинула в состав комитета Вейна, Сент-Джона, Кромвеля и еще 11 человек. Примечательно, что туда не включили Дензила Холлеса, единственного оставшегося активного сторонника Эссекса в палате общин, который по-прежнему демонстрировал некоторую склонность к мирным переговорам.

Однако в палате общин поддержка Вейна и его друзей (как и Пима до него) не была устойчивой. Ордонанс отклонили, отчасти потому, что он исходил от палаты лордов, отчасти из-за реально существовавших сомнений по поводу состава комитета. После этого Вейн и Сент-Джон польстили палате общин, инициировав с той же целью новый ордонанс, который после рассмотрения и обсуждения был принят, хотя практически не отличался от отклоненного. Тем временем Эссекс узнал, что вновь создаваемый комитет будет враждебным по отношению к нему, и создал в палате лордов группу для противодействия принятию ордонанса. Однако лордам показалось слишком нелогичным возражать против документа, который был так похож на тот, который они одобрили всего за несколько дней до этого. Они проголосовали за ордонанс, и Комитет Обоих королевств без участия Дензила Холлеса стал реальностью.

Из шотландских уполномоченных самой сильной личностью в новом комитете на тот момент был лорд Джон Мейтланд. Этот 28-летний молодой человек отличался крепким телосложением, отчего выглядел более зрелым. Сообразительность, обширные юридические познания и объективность в оценках Мейтланда сделали его именно таким выразителем интересов ковенантеров в Англии, в котором они больше всего нуждались, и коллеги смотрели на него с опасливым уважением.