Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Аргайл лично отвез его в палату лордов, где 25 июня 1646 г. он произнес речь, которая произвела большое впечатление и своей искренностью, и своей умеренностью. Действительно, признавал он, в этом проекте есть детали, которые не совсем нравятся шотландцам, но сейчас нельзя откладывать заключение мира, и потому им хотелось бы, чтобы ему был дан ход. Он поблагодарил Бога, что, действуя в союзе, обе нации многого достигли. Если бы во время епископских войн англичане не поддержали религиозных целей Шотландии, шотландцы, без сомнения, оказались бы в сложном положении. Если бы в самое мрачное время прошедшей войны шотландцы оставили англичан, «ваши милости прекрасно знают, чем бы это грозило». Таким образом, уверял он их, «давайте крепко держаться того союза, который счастливо сложился между нами, и пусть ничто не сможет снова разделить нас. Нас, у которых так много общего: один язык, один остров, один король, одна религия и да, один Ковенант». Что же касается обвинений, недавно брошенных шотландцам, что они встали на сторону короля, то Аргайл заверил, что их «естественная любовь к его величеству» заставляет их надеяться, что он может «скорее измениться, чем погубить себя» и что монархию следует «скорее упорядочить, чем уничтожить», и выразил уверенность, что англичане движимы такими же надеждами. По поводу остального он скромно и тактично указал, что с отсутствием дисциплины в шотландских войсках, вызывавшим многочисленные жалобы, проще всего справиться, если на оставшийся короткий период их пребывания в Англии парламент предоставит им адекватные квартиры и обеспечит поставки провизии.

Быстрота, с которой шотландцы приняли условия мирного договора, и здравомыслие, продемонстрированное лидером ковенантеров в своей замечательной речи, во многом помогли залатать брешь между союзниками. Аргайл верно оценил различные аспекты сложившейся ситуации. Он достаточно хорошо знал короля, чтобы понимать, что он с одинаковым нежеланием отнесется к необходимости отказаться от власти над вооруженными силами и к необходимости принять Ковенант, поэтому шотландцам нет смысла спорить по этим вопросам с англичанами, за них это сделает король. Между тем сейчас король в руках шотландцев, и англичане не имеют возможность давить на него, требуя принятия их условий, в то время как шотландцы могут день за днем и ночь за ночью наседать на него, предлагая подписать Ковенант. Когда он это сделает, они смогут порвать с англичанами, но не раньше.

III

Те, кто готовил условия договора в Лондоне, считали, что король проиграл войну и понимает, что он ее проиграл. Но Карл, предвидя характер условий, которые будут ему предложены, обдумывал способы возобновить конфликт. В июле он писал королеве и Эшбернему, убеждая их каким-нибудь способом организовать его бегство во Францию. Губернатора Вустера полковника Вашингтона он просил продержаться еще месяц, а в письме в Ирландию Гламоргану снова заявлял, что готов отдаться в руки его людей и папского нунция – явный намек, что он готов подписать любой договор, который они предложат.

Полковник Вашингтон сдал Вустер в тот самый день, когда король писал ему письмо, но в Ирландии несчастный король все еще мог черпать кое-какие основания для надежды. Верный Ормонд, получавший поддержку и советы от лорда Дигби, продолжал работать над договором с Ирландской Конфедерацией, а Гламорган в ходе своих ^прекращающихся контактов с нунцием планировал ехать в Италию и Францию и обещал к середине лета получить 20 военных кораблей, 10 000 мушкетов и 40 000 фунтов. Эти прожекты были смехотворны, поскольку с тех пор, как в январе Карла вынудили официально отречься от Гламоргана, нунций одновременно с тем, что использовал его, чтобы препятствовать планам Ормонда, употреблял все свое влияние, чтобы этот непостоянный король не получил ни одного ирландского солдата. Даже оптимист Джордж Дигби сомневался в исполнительских способностях Гламоргана и встретил его обещания иронической молитвой: «Господь, укрепи нашу веру».

Сразу же по приезде в Дублин Дигби назначил себя главным организатором политики короля в Ирландии. Он попеременно расточал свое несравненное обаяние на Совет Ормонда, на лидеров конфедератов в Килкенни и – правда, менее успешно – на недоверчивого нунция. К большому раздражению Гламоргана, ему удалось получить от конфедератов деньги, корабли и отряд в 300 человек, с которыми он отплыл на Джерси, чтобы забрать оттуда принца Уэльского. Прибыв на Джерси, Дигби обнаружил, что советники принца не желают отпускать его в Ирландию. После скандала с Эдвардом Хайдом, предположившим, что Дигби хочет похитить принца, он отплыл во Францию, чтобы проконсультироваться с королевой, оставив свой ирландский отряд на острове без гроша на содержание.