Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Принц Руперт был гением королевской армии. После событий у Повик-Бридж его репутация быстро росла. Парламент назвал его главным злодеем, кавалеры – героем. Ему приписывали способность передвигаться быстрее ветра, быть в нескольких местах одновременно и осуществлять разведку с использованием маскировки собственного изобретения. Говорили, что он неуязвим для пули, что он в союзе с дьяволом и что он каннибал. Для своей партии он сразу стал вторым Черным принцем, а белая собака, которая всюду следовала за ним, получила в народе почетное звание сержант-майор-генерал Бой.

Принцу было 23 года, он был высоким, худощавым и чернобровым. Его природный открытый и великодушный нрав после трех лет заточения в австрийской крепости стал более суровым и сдержанным, а горечь разочарования обострила его врожденную стремительность. Однако при венском дворе после освобождения принц поразил венецианского посла «благородством своих мыслей». Это замечание было справедливым и глубоким, поскольку среди множества амбициозных и легкомысленных людей, окружавших короля, принц выделялся своим возвышенным и искренним духом, свободным от лживости и эгоизма. Руперт хотел быть моряком и больше интересовался технической стороной своей профессии – артиллерией, фортификациями и осадными механизмами, чем кавалерийским боем, благодаря которому он так быстро завоевал репутацию. Быстрота, с которой он принимал решения и действовал на поле боя, и нетерпение, с которым он слушал более взрослых и медлительных королевских советников на заседаниях Совета, отражали и быстроту его интеллекта, поскольку он умел быть спокойным и терпеливым, когда этого требовали обстоятельства, как, например, во время занятий со своими людьми. (Позднее он овладел мастерством гравировки – искусством, требующим бесконечного терпения и сосредоточенности.) При таких многочисленных достоинствах ему недоставало простых светских навыков, и он был склонен прятать свою неловкость в общении с придворными и политиками за сардоническим остроумием и презрительными манерами. Но в тех, кто знал его лучше, он пробуждал долгую и глубокую привязанность. Принц с легкостью завоевал и сохранял любовь и уважение своих солдат, поскольку был вынослив в тяжелых ситуациях, бесстрашен при встрече с опасностью, быстро признавал достоинства в людях и, будучи равнодушен к похвале в свой адрес, был щедр на похвалу другим.

Однако он слишком мало считался с мнением своих коллег и, как все молодые люди, слишком легко и открыто шел на поводу своих симпатий и антипатий. С самого начала Руперт невзлюбил генерального комиссара кавалерии хитрого и амбициозного Уилмота и был в плохих отношениях с Джорджем Дигби, которого он, сам того не желая, оттеснил с позиции главного королевского фаворита. Вместе с тем он приобрел полезного друга в лице герцога Ричмонда, сдерживающее влияние которого несколько смягчило неблагоприятное впечатление от его резкого необщительного характера.

В делах военных принц Руперт был очень уверен в своем мнении. Он советовал королю укреплять местные города и, таким образом, изматывать мятежников в осадах. Используя эти укрепленные пункты, чтобы сковать значительные силы противника, королевская кавалерия могла стремительными атаками обстреливать их с флангов, отрезать обозы и устраивать рейды по оставшейся без защиты сельской местности. Недостатком этого плана, который с успехом использовался голландцами в войне против испанцев, являлись большие затраты на фортификации. Руперт был невысокого мнения о любительских земляных сооружениях, построенных в Рединге. Если ресурсы короля не позволяли такого обширного строительства, то главной надеждой Руперта было численное укрепление сил пехоты. Возможно, он даже пытался убедить принца Оранского отпустить четыре английских пехотных полка, находившиеся у него на службе. Хорошо экипированная профессиональная инфантерия была жизненно необходима, поскольку ни одна война не может быть выиграна одной только кавалерией.

Руперт обращал слишком мало внимания на политические проблемы. Если бы английских солдат, находившихся на голландской службе, отпустили, они, весьма вероятно, предпочли бы сражаться на стороне парламента. Наибольшее число профессиональных военных, предложивших свои услуги королю, принадлежали в значительной степени к противоположному лагерю – католикам, служившим во Фландрии у испанцев. В Брюсселе сэр Генри Гейдж, старый английский военачальник с длинным списком выдающихся достижений, старался убедить своих освободившихся со службы соплеменников присоединяться к силам короля. Таким образом, в этой войне Карл неизбежно оказался и на суше, и на море связан (как был связан в мирное время) с испанско-фламандско-австрийским альянсом в Европе. Его старший племянник курфюрст Палатин, преследуя свои интересы как протестантского принца, посчитал полезным публично осудить своих братьев Руперта и Морица за то, что они встали на сторону короля, и заставил свою мать, королеву Богемии, сделать то же самое.