Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Не успел он это сделать, как из Йоркшира сообщили о куда худшем поражении. Лорд Ферфакс и его сын, надеясь раз и навсегда избавить Западный Райдинг от кавалеров, собрали вместе все свои силы из Лидса и Галифакса и двинулись в сторону Бредфорда, к которому быстро приближалась плохо вооруженная, но намного более многочисленная армия Ньюкасла. Сэр Томас Ферфакс, уступив своему отцу право командовать сражением, сам командовал только кавалерией. 30 июня прямо перед Бредфордом на Эдвалтонской пустоши они сошлись с основными силами роялистов, состоявшими примерно из 15 000 пехотинцев и 4000 всадников. Кавалеры заняли тропы и коттеджи на краю пустоши, но были выбиты оттуда решительной атакой сил парламента. К несчастью, этот успех был неверно истолкован, поскольку роялисты, вдвое превышавшие их по численности, по-прежнему владели господствующей высотой, и Ньюкасл ввел в дело отряд конницы, который, сделав круг под прикрытием живых изгородей и небольших холмов, внезапно напал на сторонников парламента с тыла. Решив, что они окружены, усталые солдаты Ферфакса поддались панике. Молодой Ферфакс увел часть кавалерии в сторону Галифакса, но пехота бросилась бежать на все четыре стороны. Значительная часть артиллерии была утрачена, а старый Ферфакс с большим трудом и доброй долей удачи сделал лучшее, что мог, – отступил в Лидс.

Считая Западный Райдинг потерянным, Ферфаксы решили отойти назад в Халл, где они смогли бы набрать новых рекрутов. Сэр Томас с большой ловкостью избежал встречи с силами роялистов и вернулся в Бредфорд в надежде увести оставшиеся там войска, а также свою жену и ребенка. Город, где почти не осталось боеприпасов, уже был окружен, и «карманные пистолеты королевы», как роялисты называли свои пушки, обстреливали его оборонительные сооружения. Прорыв из города был тщательно спланирован и смело осуществлен, но численный перевес оказался слишком велик, и вырваться удалось лишь нескольким отрядам. Леди Ферфакс схватили прямо на глазах ее мужа, хотя их маленькой дочке с няней удалось ускользнуть. Соединившись с войсками из Галифакса и Лидса, Ферфакс попытался перейти реку Уз в Селби, но роялисты не дали ему это сделать и оттеснили в направлении побережья Линкольншира и эстуария Хамбера. Оставив там пехоту, он погрузил жалкие остатки своей кавалерии на корабль и отплыл в Халл, куда прибыл измученным и окровавленным. Ферфакс провел 40 часов в седле, был в Селби ранен в плечо и, как ему показалось, видел, что дочь умирает прямо у него на глазах. В Халле он получил временную передышку и деньги из сундуков Хотэма, которыми смог расплатиться со своими войсками. Леди Ферфакс присоединилась к мужу благодаря галантности Ньюкасла, который отправил ее в Халл в своей собственной карете, а у ребенка после хорошего ночного сна не обнаружилось никаких нарушений самочувствия.

Отдых оказался коротким. Ньюкасл по команде из Йоркшира открыл шлюзы, защищавшие от морской воды низкие берега эстуария, и затопил всю местность вокруг Халла. У кавалерии Ферфакса не осталось ни фуража, ни воды, и ему ничего не оставалось делать, как уйти из города и увести свои отряды в Линкольншир, чтобы там держать совет с Кромвелем.

Королева, «ее величество Генералиссима», как она шутливо именовала себя, была на пути из Йорка к своему супругу в сопровождении 3000 пехотинцев, 30 отрядов конницы и шести отличных пушек. Пока она двигалась на юг, парламентарии, ошеломленные поражением Ферфакса, спорили, колебались, но в результате так и не смогли ее остановить.

IV

На юго-западе сэр Уильям Уоллер отступил в Бат. Здесь он получил сообщение от Хоптона с предложением встретиться с ним для личной беседы. Двадцать лет назад во время германских войн они были товарищами по оружию, и Хоптон, естественно, считал, что Уоллер, как и многие другие, может оказаться восприимчивым к аргументам и искренним призывам друга, которого уважал. Но Уоллер отказался от этой встречи в выражениях, вызвавших огорчение многих честных людей с обеих сторон:

«Безусловно, моя любовь к вам настолько неизменна, что сами по себе военные действия не могут изменить моей дружбы с вами лично. Но я должен хранить верность делу, которому служу. Старое правило usque ad aras[22] никуда не делось, и, когда речь идет о моей совести, все остальные обязательства отходят в сторону. Я был бы рад нашей встрече, как вы того желаете, но вижу, что вы находитесь на той стороне и не имеете возможности отступить… Великий Боже, заглядывая в мою душу, знает, с каким тяжелым чувством я несу эту службу и как ненавижу эту войну, где нет врага… Но мы оба стоим на сцене и должны играть те роли, которые назначены нам в этой трагедии. Будем же делать это достойно и без личной неприязни, каким бы ни был исход…»

Несколько дней спустя Уоллер написал парламенту, срочно требуя денег. Помощь иного рода, а именно – отряд из 500 «великолепно вооруженных» всадников, так называемых «лобстеров» сэра Артура Хаслерига, уже добрался до него, но он сомневался, что без денег сможет поддерживать дисциплину и численность своей армии.