Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Бат и Девайзес

Тем временем роялисты быстро приближались, и Уоллер приготовился остановить их, если сможет, на крутом обрыве возле Бата. Они, со своей стороны, перешли Эйвон в Бредфорде-на-Эйвоне и повернули на северо-запад в сторону Бата, чтобы отрезать ему коммуникации с Лондоном. Уоллер поставил отряд на другой стороне реки и 31 июля в Монктон-Фарли напал из засады на их передовые части. Понимая, что основная армия Уоллера находится на противоположном берегу реки южнее Бата, роялисты решили обогнуть город с севера и занять доминирующий хребет холма Лэнсдаун. Но в тот день они слишком устали и расположились на ночь в Батистоне. Ночью Уоллер пошел вперед и на рассвете 4 июля сам занял хребет Лэнсдаун. Роялисты попытались выманить его, перенеся свою штаб-квартиру дальше на север в Маршфилд, который контролировал дорогу на Бристоль.

Местность между Лэнсдауном и Маршфилдом круто уходит вниз и изобилует лесистыми выступами и извилистыми тропами, спускающимися к илистому дну, откуда так же резко уходит вверх. Уоллер разместил в перелесках и на тропинках мушкетеров, и, когда 5 июля кавалерия роялистов пошла в наступление на его позиции, ее сначала остановил мушкетный огонь, а когда она попятилась, то была обращена в беспорядочное бегство кавалерийской атакой. Однако корнуолльская пехота стояла на месте, пока кавалерия не восстановила строй, и роялисты снова пошли в атаку. На этот раз корнуолльцы, упрямо, цепь за цепью двигаясь вперед, заставили мушкетеров Уоллера отступить, в то время как роялистская кавалерия постепенно рассеивала или заставляла отступить конницу противника. Но, несмотря на то что Уоллер потерял нижнюю часть склонов, его армия при помощи грозной артиллерии и достаточно большого кавалерийского отряда по-прежнему удерживала хребет Лэнсдауна. Профессиональный военный счел бы его позицию неприступной, но корнуолльская пехота, состоявшая из непрофессионалов, кричала, что они «захватят эти пушки». Ее вел сэр Бевил Гренвилл, который сам шел во главе своих копейщиков. Слева от него шел отряд мушкетеров. Три раза сквозь такой плотный дым, что никто не видел дневного света, корнуолльские пехотинцы поднимались на вершину хребта, но дважды их сбрасывал вниз орудийный огонь и стремительные контратаки конницы Уоллера. Они бесстрашно пошли в третий раз, Гренвилл все так же шел впереди. На этот раз корнуолльские копейщики дошли до хребта, выстроились квадратом и, сдерживая яростный натиск врага, стояли, «словно на карнизе дома, но неподвижно, как скала».

Здесь, среди грохота выстрелов и черного дыма, Гренвилл был убит, однако его люди продолжали драться с еще большей решимостью.

Это не была отвага, рожденная природой, не то,
Что мы зовем доблестью, приходящей в нужное время.
Это была священная ярость, высокая и неистовая
Храбрость, доведенная до экстаза…

Так впоследствии оксфордские поэты прославили это героическое восхождениие, а позднее их почтенные, но все еще романтичные потомки увенчали высоту, где погиб Гренвилл, монументом. Стойкость и мужество корнуолльских копейщиков совершили невозможное, в то время как кавалерия роялистов, рассеянная по склону и дезорганизованная, не могла им помочь. Но теперь вперед снова пошли мушкетеры роялистов. Их нарастающий огонь теснил уставшую кавалерию Уоллера, и они, поднявшись на хребет, встали за спиной своих товарищей. Уоллер нехотя отступил, чтобы занять оборонительную позицию за стеной камней. Наступление темноты обе армии встретили лицом к лицу друг к другу на плоской вершине Лэнсдауна.

Спорадические выстрелы, раздававшиеся в течение ночи, держали роялистов в напряжении. Со стороны лагеря Уоллера они могли видеть вспыхивавшие огни костров. Но перед рассветом роялистские разведчики сообщили, что противник ушел, оставив лишь горящий запальный шнур, подвешенный на камнях, чтобы обмануть их. На поле боя и в лагере победители обнаружили 500 мушкетов, 14 бочек пороха и груду копий, которыми пополнили свой арсенал. Лондонские газеты с некоторой изворотливостью сообщили, что кавалеры «теперь на собственном опыте поняли, что наше отступление вовсе не идет им на пользу», но оксфордский Mercurius Aulicus объявил о победе, что в большей степени соответствовало действительности.