Война миров (The War of the Worlds)

I reckon the Martians'll open their beautiful eyes!	Воображаю, как марсиане выпучат от удивления свои глазищи!
Can't you see them, man?	Разве вы не можете представить это?
Can't you see them hurrying, hurrying--puffing and blowing and hooting to their other mechanical affairs?	Разве не видите, как они бегут, спешат, задыхаясь, пыхтя, ухая, к другим машинам?
Something out of gear in every case.	И вот везде что-нибудь оказывается не в порядке.
And swish, bang, rattle, swish!	И вдруг свист, грохот, гром, треск!
Just as they are fumbling over it, swish comes the Heat-Ray, and, behold! man has come back to his own."	Только они начнут их налаживать, как мы пустим тепловой луч, - и - смотрите! - человек снова овладевает Землей!
For a while the imaginative daring of the artilleryman, and the tone of assurance and courage he assumed, completely dominated my mind.	Пылкое воображение артиллериста, его уверенный тон и отвага произвели на меня громадное впечатление.
I believed unhesitatingly both in his forecast of human destiny and in the practicability of his astonishing scheme, and the reader who thinks me susceptible and foolish must contrast his position, reading steadily with all his thoughts about his subject, and mine, crouching fearfully in the bushes and listening, distracted by apprehension.	Я без оговорок поверил и в его предсказание о судьбе человечества, и в осуществимость его смелого плана. Читатель, который сочтет меня слишком доверчивым и наивным, должен сравнить свое положение с моим: он не спеша читает все это и может спокойно рассуждать, а я лежал, скорчившись, в кустах, истерзанный страхом, прислушиваясь к малейшему шороху.
We talked in this manner through the early morning time, and later crept out of the bushes, and, after scanning the sky for Martians, hurried precipitately to the house on Putney Hill where he had made his lair.	Мы беседовали на эту тему все утро, потом вылезли из кустов и, осмотревшись, нет ли где марсиан, быстро направились к дому на Путни-Хилле, где артиллерист устроил свое логово.
It was the coal cellar of the place, and when I saw the work he had spent a week upon--it was a burrow scarcely ten yards long, which he designed to reach to the main drain on Putney Hill—I had my first inkling of the gulf between his dreams and his powers.	Это был склад угля при доме, и когда я посмотрел, что ему удалось сделать за целую неделю (это была нора ярдов в десять длиной, которую он намеревался соединить с главной сточной трубой Путни-Хилла), я в первый раз подумал, какая пропасть отделяет его мечты от его возможностей.
Such a hole I could have dug in a day.	Такую нору я мог бы вырыть в один день.
But I believed in him sufficiently to work with him all that morning until past midday at his digging.	Но я все еще верил в него и возился вместе с ним над этой норой до полудня.
We had a garden barrow and shot the earth we removed against the kitchen range.	У нас была садовая тачка, и мы свозили вырытую землю на кухню.
We refreshed ourselves with a tin of mock-turtle soup and wine from the neighbouring pantry.	Мы подкрепились банкой консервов - суп из телячьей головы - и вином.
I found a curious relief from the aching strangeness of the world in this steady labour.	Упорная, тяжелая работа приносила мне странное облегчение - она заставляла забывать о чуждом, жутком мире вокруг нас.