Война (СИ)

Айю вызвал юношу по имени Юи; только тем слугам, которые были с Кэраи в Мелен, он мог полностью доверять. Смотрел на него, любуясь и сожалея. Молодым-то он был и сам, а таким порывистым — никогда. Всегда опасался чего-то, старался всегда поступать, неся благо…

— Поедешь за господином, — сказал Айю, теребя перстень на пальце. Давно уже сжился с ним, и снять бы не мог, наверное. А когда волновался, вот так выдавал себя. Но этому мальчику можно знать… — Ты быстрый и шустрый, умеешь действовать быстро. Веди себя тише мыши, ты должен предупредить господина, а не ввязаться в неприятности сам, понял?

Тот кивал, привлекательное открытое лицо его немного портили рябинки, как на перепелином яйце. Айю пересилил себя, поняв, что сперва теребил кольцо, теперь разглядывает гонца, но не решается перейти к делу.

Страшно говорить о возможном заговоре, даже если всецело уверен в том, кому говоришь.

— Я знаю, зачем господин отправился на север к брату; твоя задача не уговорить его вернуться — знаю я вас, молодых, господа ли, слуги! — а лишь передать весть. Он сам решит, что делать дальше, — заключил Айю.

— Почему мы так долго терпели Нэйта? — горько спросил Юи.

— Потому что они — такая же соль этой земли, как и Дом Таэна. Им бы объединиться… но чего нет, того нет. Поспеши. Если и впрямь Лаи Кен идет не на подмогу генералу, а сюда и со злом, надо быть готовыми к этому. Где не доскачут гонцы, долетят птицы.

Юи собирался недолго; привык быть посыльным, и дальняя дорога его не пугала после пути в Мелен и обратно. А для господина он готов был в огонь и в воду. И ревновал немного к Ариму — почему тот поехал на север, в гущу событий, а его оставили?

Юноша взял лучшего коня; когда пришел в конюшню за ним, хозяйская Слава покосилась глазом-сливой, шумно вздохнула. Она тоже тосковала по господину, и Юи потрепал ее атласную шею.

— Тебя я взять не могу…

Помимо Рубина, только Слава из лошадей этого дома была не для него даже в таком важном задании. Но вороной, которого ему оседлали, тоже годился для долгого и трудного пути.

Юи ехал быстро, намереваясь оставить коня в надежных руках в округе Золотой реки и купить другого на смену. Не знал, что несколькими месяцами раньше этот же путь проделал другой молодой человек, но тот ехал не просто быстро, а и вовсе не отдыхал.

Юи же, когда останавливался на отдых, позволял себе насвистывать песенки — силы на это вполне оставались; мечтал наконец увидеть долину Трех Дочерей, знаменитое птичье озеро и каменные изваяния. И военный лагерь, разумеется — бесчисленных солдат и флаги над шатрами. Возможно, удастся принять участие в сражении и ему самому?

Посланник же Айю был достаточно скор — заговорщики, отправленные Суро Нэйта, его догнали не сразу. Но все-таки оказался слишком медленным — и настигнуть его смогли.

Юного гонца убили в гостинице на границе с округом Золотой, ножом, будто бы при ограблении. Письма при нем не нашли, Юи вез послание на словах.

Вороной так и остался в гостинице, хозяин долго держал его, опасаясь, что вернутся родственники убитого, но потом продал.

**

Один из спутников стал провожатым; он много лет уже служил в Сосновой, сроднился с этими горами так, как Лиани и не снилось. По годам был уже не молод, не столь проворен, и Лиани и второй солдат, совсем мальчик, беспокоились, поспеют ли вовремя.

— Поспеем, — успокаивал тот, — Этим склоном короче, а они идут по другому.

Короче — сказано сильно, конечно. Дорога растянулась неимоверно; но никто бы и не стал сооружать мосты один подле другого. Оставалось надеяться, что чужаки вовсе заблудятся, что вряд ли, раз уж дошли.

На редкость дикими и мирными казались эти места, словно и не летели стрелы в часе ходьбы отсюда. Голова Лиани все еще болела, и кровь потекла снова. Вспомнил про повязку, опять надел ее, на ходу засовывая под ткань листья подорожника.

Стрекотала сорока, пощелкивал дрозд. Черный; вот он вспорхнул с куста, перерезал дорогу перед тремя идущими. И еще раз, и снова.

— Проклятая птица, так и мельтешит, — проворчал старший солдат. А младший, недолго думая, швырнул в нее камнем. Не попал, кажется.

У развилки старший засомневался.

— Овражек тут скоро, — пояснил он, — Вот думаю, размыло его и лучше нам обогнуть, или напрямик? Вот что, гляну-ка я, а вы за тропой смотрите.

Вернулся он скоро, и был… одно слово, странным. Глаза непонятные, будто спит на ходу.

— Идем, — поманил за собой.

С полсотни шагов спустя Лиани почуял недоброе, больно уж место глухое было; младший тоже заикнулся — мол, а туда ли идем?

Проводник не ответил, головой только дернул, будто отгонял муху.

— Вот тут и спускаемся…

Ухватился за корни, наклонился к овражку. Лиани ахнул, заметив, как по земле ползет трещина. Старший очнулся, завертел головой по сторонам, но поздно, со склона овражка сорвался пласт земли, увлекая разведчиков за собой.

Лиани ударило камнем в висок, придавило тяжелым — показалось, что треснули ребра. Он попытался выбраться, но со склона сорвался еще один пласт, закрывая голову и лицо, не давая вздохнуть.