Война в России и Сибири

– Нет, я поступлю по-другому. Я сейчас отправлю бумагу с моей подписью с приглашением на суд двух офицеров, которых вы обвиняете, – полковника Попова и штабс-капитана Скрябина. Вы тоже получите приглашение участвовать в процессе. Я прошу вас прийти, принести ваши свидетельства и все, что вы захотите представить суду.

– А вы не думаете, что придется заменить все экипажи бронепоездов, офицеров и солдат? Люди с такими привычками не могут от них отказаться.

– Я приму меры против этих офицеров. Я их расстреляю. Я пробовал разные меры наказания: понижение в чине, отправка в трудовые батальоны, но это не действует. Нужно казнить нескольких. Эти скандалы – давняя история. Вы убедитесь, что я горячо желаю с ними покончить!

Чита, 22 ноября 1919 г.

Сегодня в три часа дня я явился в штаб [Сводной] Маньчжурской дивизии, где должен был собраться экстраординарный суд. Старшему из четырех офицеров-судей 26 лет, и он носит чин полковника. Роль общественного обвинителя исполняет штабс-капитан Грант, человек весьма печальной репутации[413]. Сразу же после нашего прибытия ввели под конвоем обвиняемых, полковника Попова и штабс-капитана Скрябина. На миг мне показалось, что будет разыграна комедия, но, выслушав обвинение, я усомнился в первом впечатлении. В нем не было и речи о насилиях и жестокостях. Офицеров обвиняли в вооруженном сопротивлении аресту. Вот, что, оказывается, произошло.

Семенова убедили в необходимости сменить командование бронепоездов. Молодой полковник Степанов, виновный в беспорядках, процветавших в этой дивизии, был отправлен с поручением в Японию. Генерал [Н. Ф.] Богомолец, офицер царской армии, который заступил на его место, был настроен очень решительно. Неделю тому назад обвиняемые, оба пьяные, привели невесту Попова в вагон, где жили жены офицеров. Изнасилованная обоими, она громко кричала, в испуге кричали и другие женщины. Попов и Скрябин угрожали им, что они войдут к ним, сломав дверь. Скандал был громким. Генерал Богомолец отправил к ним офицера с приказом их арестовать, но эти господа, приученные Степановым к полной свободе, стали стрелять из пистолетов, потом вскочили на бронепоезд «Мститель» и приказали машинисту уезжать из Читы в неизвестном направлении. Генерал Богомолец приказал арестовать поезд и вернуть ослушников.

После чтения обвинительного акта Попов, высокий, худой, повел себя вызывающе; Скрябин, ростом пониже, с обрюзгшим лицом и проницательным взглядом, ограничился тем, что все отрицал. Когда Грант зачитал свидетельство Довгаль, безразличие Скрябина как будто исчезло, он уставился на меня ненавидящим взглядом и прибавил уверенно: «Ложь!». Когда были зачитано другое свидетельство, предоставленное мной, он признал:

– Расстрелы были. Я приказал расстрелять в Зилово кое-кого из обывателей (весьма небрежно), не помню точно, три или четыре женщины и около двадцати мужчин.

Судьи промолчали, для них это было в порядке вещей. У обвиняемых не было адвоката, им самим дали говорить только для проформы. Заседание завершилось, судьи удалились для решения. Они вернулись через пять минут. Приговор был заготовлен заранее и уже отпечатан на машинке, им оставалось только его подписать.

Снова привели обвиняемых, им зачитали смертный приговор. Исполнение в тот же вечер. Попов, стоя очень прямо, спросил:

– Могу я обжаловать приговор?

Председатель суда ответил:

– Нет.

Офицеры развернулись, и их повели к коменданту города. Грант попросил меня подождать его, а сам пошел с приговором к атаману. Через полчаса он показал мне приговор с его подписью. Предложил мне присутствовать при казни. Я отказался: послушные пули по ночам выделывают иной раз разные фортели.

Грант уверил меня, что оба приговоренных будут сегодня в 8 часов разжалованы перед строем роты, а затем со связанными за спиной руками переданы в ведение контрразведки, которая и будет ими заниматься. Им будет предоставлена возможность исповедоваться, и в 10 на грузовом автомобиле их отвезут к месту расстрела в десятке верст от города. Друзья и родственники не получат разрешения хоронить их в освященной земле. Растаявший снег обнажит побелевшие кости среди десятков тысяч скелетов на этом пустынном поле, о существовании которого жители Читы узнали по тучам ворон, собирающихся над холмами[414].

Глава VIII. Французская военная миссия в Сибири

Отправление военной миссии в Сибирь являлось просто-напросто следствием внешней политики французского правительства. И продиктовано оно было в первую очередь военными нуждами.