Война волка

– Ульфхеднар учинят великую резню, – нараспев заговорил колдун. – Кровь их врагов потечет, как ручьи в половодье. Вороны насытятся мясом так, что отрыгивать станут, волки обглодают кости, вдовы вплетут в косы угли, а король Скёлль будет править. – Он неожиданно вздрогнул, потом согнулся, как от боли. – Государь, все это я видел.

– А Утред Беббанбургский? – Ярл положил руку на узкое плечо Снорри и уточнил на удивление мягким тоном: – Что будет с ним?

Снорри вдруг застонал, как если бы изрекать пророчества доставляло ему муку. До этого момента он вещал отстраненно, но, отвечая на вопрос Скёлля, перешел на пронзительный визг.

– Это король без короны, – завопил он, наставив на меня трясущийся палец. – Дан и сакс объединятся, предав Утреда. Он умрет от меча, крепость его падет, а отпрыскам его предстоит жрать навоз унижения. – Снорри со стоном согнулся еще ниже, но до меня доносилось его бормотание. – Больше не могу, господин король, больше не могу. Умоляю, государь, я больше не могу.

Снорри ухватился за поводок, собачонка стала облизывать ему лицо.

Я чувствовал, как по коже у меня бегают мурашки, но молчал. Мне доводилось слышать пророчества прежде. Одни из них оказывались истинными, другие – ложными, хотя для истолкования слов чародеев всегда необходим навык. Очень часто они вещают загадками, а на любую просьбу прояснить смысл следует обычно очередная загадка.

– Снорри предсказывал, что ты завоюешь Йорвик? – Вопрос Финана удивил меня.

– Да. – Скёлль удивил меня еще сильнее, признав этот факт.

– Ну вот он и ошибся, – съязвил ирландец.

– Это я ошибся, – возразил ярл. – Я задал неверный вопрос. Спросил, захвачу ли я город, не уточнив, сколько мне попыток потребуется для этого.

Он все еще поддерживал согбенного колдуна за плечо.

– А теперь наберись отваги, – обратился Скёлль к нему, – и поведай Утреду Беббанбургскому о том, как ему избежать предначертанной норнами судьбы.

Снорри вскинул голову, так что я смог заглянуть прямо в черные зияющие глазницы.

– Государь, ему следует принести жертву. Боги требуют лучшую его лошадь, лучшую его собаку, лучшего его воина. Должны быть меч, кровь, огонь и жертвоприношение.

На миг повисла тишина. Ветер шуршал в траве на дюнах и ерошил длинные волосы Снорри.

– И еще? – вкрадчиво проговорил Скёлль.

– И еще ему следует оставаться внутри своих стен, – добавил колдун.

– А если он не принесет жертву или не останется в крепости? – спросил Скёлль.

Ответом был только каркающий смех Снорри и вой собачонки.

– Утред Беббанбургский, я пришел, чтобы сообщить тебе об этом, – заявил Скёлль, делая шаг назад. – Будешь сражаться со мной – умрешь. Норны уже все решили и готовы перерезать нить твоей жизни. Оставишь меня в покое – будешь жить. Выступишь против меня – погибнешь.

Он повернулся, собираясь уходить, но что-то привлекло его взгляд, и он остановился, глядя куда-то позади меня. Я заметил пробежавшую по его лицу тень и, обернувшись, увидел, что Иеремия, длинные белые волосы которого трепал ветер, вышел из Ворот Черепов и наблюдает за нами. Он был в своем епископском облачении и в ярком свете солнца выглядел по-чародейски, прямо как Снорри.

– Это кто? – спросил Скёлль.

Иеремия, невесть с какой стати, принялся вдруг скакать. Он приплясывал, вертелся, высоко вздымал епископский посох, так что восходящее солнце отбрасывало яркие блики от венчающего его серебряного креста.

– Я никого не вижу, – заявил я. – А ты, Финан?

Финан повернулся, посмотрел и пожал плечами:

– Только копейщики на стенах.

– Твой колдун! – не сдавался Скёлль.

Перестав дергаться, Иеремия воздел обе руки к небу. Молился, надо понимать.

– Мой колдун умер год назад, – возразил я.

– Но люди видят иногда его призрак, – добавил Финан.

– Только те, кому вскоре суждено умереть, – подытожил я.

Скёлль коснулся молота.

– Вам меня не испугать! – прорычал он, хотя выражение его лица говорило об обратном. – Идем, Снорри!

Собачонка ткнулась Снорри в ноги, и оба норманна зашагали к поджидающим их всадникам.

– Что с моими людьми? – крикнул я вдогонку Скёллю. – Твоими пленниками.

– Можешь их забрать, – не оборачиваясь, бросил он. – Мне в плен попали двенадцать твоих воинов. Восьмерых я убил.

Ярл выдернул Грайфанг из песка и направил острие на меня:

– Когда я сяду королем в Йорвике, ты придешь присягнуть мне. А пока не наступит тот день, прощай, Утред Беббанбургский.

Он вогнал длинный клинок в ножны, оседлал серого жеребца и ускакал прочь.

* * *

Боги любят жертвы. Отдавая им нечто для нас ценное, мы показываем, что уважаем их, боимся их власти, благодарны им. Щедрое жертвоприношение способно расположить их в нашу пользу, тогда как недостойный дар пробуждает в них враждебность.

Скёлль явился под Беббанбург, и вместо войны предложил мне пророчество и перемирие. Он живыми и невредимыми отпустил четверых пленников, а потом исчез, как пришел: быстро и не причинив вреда. Он и его колдун вселили в меня беспокойство, на что ярл и рассчитывал.

– Так что, совершишь жертвоприношение? – поинтересовался у меня Финан тем вечером.