Война за неизбежное (СИ)

Впрочем, никогда не поздно признать свои ошибки… Именно так она и подумала, когда в очередной визит помощника Беккета, не размениваясь на приветствия, тихо произнесла:

– Я все подпишу. Давайте ваши бумаги.

Карета ехала весьма неровно, то и дело наталкиваясь на кочки, пока Лора, отвыкшая в заточении от слишком яркого солнца, пряталась в углу экипажа, лишь изредка выглядывая в окошко, чтобы посмотреть, где они сейчас находятся. Мужчина, сидевший напротив, наоборот выглядел слишком довольным от успешно проделанной работы. Казалось бы, его не могла расстроить ни неровная дорога, ни скучный, ничем не примечательный пейзаж за окном. Когда же карета остановилась у особняка лорда, он и вовсе весь засиял. Лоре невольно подумалось, что так он радуется уже совсем скорому освобождению обузы в ее лице, и возможности вернуться вновь к своей рутинной работе.

Впрочем, все мысли тут же вылетели из ее головы, стоило ей услышать деланно равнодушное:

– Добро пожаловать в ваш новый дом… Поспешите, здесь не любят медленных и ленивых особ.

Даже глухой смог бы расслышать плохо скрываемую издевку в его голосе, но Лора никак на это не отреагировала, пытаясь сосредоточиться на смирении, которое никак не желало приходить, и хоть немного облегчить тяжелый груз на сердце. Поэтому она всего лишь кивнула, добавляя покорное «Да, сэр», и спешно вылезла из экипажа.

Встретила ее полноватая, и очень неприятная на вид женщина, представившаяся миссис Корельски, и сходу объявившая, что Лора тебе должна подчиняться ей и ее помощницам. Сама миссис работала в доме смотрительницей, заведовала всей прислугой в доме, и строго следила за тем, чтобы особняк лорда и все его угодья оставались в идеальном порядке.

– Обычно мы не принимаем всякое отребье, – женщина смерила ее презрительным взглядом, и продолжила: – Но раз так велел лорд Беккет, я не смею отказать в его милости приютить тебя под крышей этого дома. Работы будет много, и не вся окажется легка, но жалоб я никаких не принимаю. Тебе стоит быть благодарной уже с этой секунды, а если что-то не понравится, можешь возвращаться обратно в тюрьму. Думаю, мало кто откажется посмотреть, как вздернут на петле очередного мерзкого предателя.

Познакомившись с остальной прислугой, Лора пришла к весьма неутешительному выводу – подчиненных Беккет выбирал, кажется, каждого себе под стать. Кухарки, горничные, конюхи, да все, смотрели на нее, как на грязь, и только что не пытались стереть ее собственными руками. Вместо этого они использовали рты, и такой брани она, пожалуй, не слышала никогда, с самого своего рождения. И больше всего обидно было даже не от того, что каждое грязное слово или презрительный взгляд были направлены именно на нее. Больше всего девушку ранило то, как сильно они верили в правдивость своих слов, как искренне они верили в Беккета, который и заставил их так думать.

Но даже это померкло в сравнении с тем, какую работу на нее сбросили в первый же день. Для всей прислуги это был словно праздник, освобождающий ото всех обязанностей – по крайней мере, она так и не увидела, чтобы работал кто-нибудь еще, кроме нее. Лишь были слышны отовсюду новые указания и требования. Брань значительно увеличилась, когда она, просто не справляясь, не успевала закончить первое задание, чтобы перейти к другому. Никто и не собирался чему-либо ее учить, никто даже не удосужился дать хоть какие-то объяснения. Все знали, что девушке ее новая работа в новинку, и искренне наслаждались ее неумелостью и слабостью перед каждым из них.

«Приятным» дополнением ко всему, что ей пришлось преодолеть за день, Лора обнаружила, что комнатку ей выделили в затхлом, практически утонувшем в пыли чулане. Впрочем, возмущаться у нее просто не осталось сил. С тихим болезненным стоном упав на старенькую, очень скрипучую кровать, она в ту же секунду провалилась в сон, успев подумать лишь о том, что жизнь ее теперь превратилась в настоящий ад.

И это не ночной кошмар, который легко бы рассеялся с первыми рассветными лучами обжигающего солнца.

Посторонней мыслью на следующий день в голове пронесся вопрос о том, что стало с ее собственным домом: но, увы, вряд ли ей удастся узнать ответ. Да и стоило ли? Иной раз правды лучше не знать.

Теперь Лоре приходилось жить здесь, в месте, где она никогда не была и предпочла бы никогда и не появляться. Господи, что сказал бы Джеймс, если бы узнал, в каком она оказалась положении? Холодный ужас резко пронзил сердце девушки – еще никакая мысль так ее не пугала, даже когда Кловерфилд была уверена, что ее поведут на казнь.

Что, если Норрингтон отвернется от нее так же, как и все эти люди?

Страх настолько сильно завладел девушкой, что она замерла в испуге посреди своей крохотной комнатки, и не двигалась до той самой поры, пока кто-то изо всех сил не забарабанил в хлипкую, едва держащуюся на петлях дверь.

– А ну просыпайся, мерзкая чертовка! – послышался по ту сторону грозный голос миссис Корельски. – Солнце уже поднялось, а в доме грязь! Слышишь? Немедленно вставай, пока не позвала Джорджа, и он не вынес эту чертову дверь!