Война за Проливы. Решающий удар

– Смею заметить, что в империи Франца-Иосифа у вас и у ваших детей вообще не было будущего как у наследников престола, – сказал император Михаил. – Там вас считали «парвеню» – наглой выскочкой, захомутавшей доверчивого принца, потенциальную блестящую партию для многих родовитых дур, на которых так богаты правящие фамилии Европы. При этом ваши дети были исключены из списков австрийского императорского дома, а сами вы поставлены позади всех прочих эрцгерцогинь, хотя как жена наследника престола вы должны были бы возглавлять их шествие. Разве же это было не унизительно для вашего достоинства?

– Да, – подтвердила герцогиня, – унизительно. Но сейчас, после смерти своего мужа, я превратилась в ничто, в овеществленный сгусток пустоты, а мои дети потеряли всяческие перспективы в будущем. Еще совсем немного – и о нас окончательно забудут…

– Вы совершенно неправы, фрау Софья, – хмыкнул русский царь, – я отчетливо вижу, что передо мной стоит Максимилиан – король Чехии и Моравии, Эрнст – король Хорватии и София Вторая – королева Венгрии, а также вы – королева-мать, единая в трех лицах…

– Я – венгерская королева?! – от изумления забыв правила приличия, громко воскликнула Софья-младшая. – И это вместо того, чтобы играть в куклы?! Должно быть, ваше императорское величество решило так неудачно пошутить?

– Софья! – тут же змеей зашипела ее мать, – веди себя прилично!

Но император Михаил, изучающе посмотрев на девочку, кивнул и серьезно сказал:

– Никаких шуток, моя юная фройляйн. Именно вы будете венгерской королевой, и больше никто другой. Мы приняли это решение сразу после того, как погиб ваш отец, и не видим причин для того, чтобы от него отказываться.

– Но в Венгрии сейчас революция, коммуна – в самом безобразном ее смысле! – воскликнула Софья-старшая. – Над Будапештом реют алые знамена, а ваши солдаты своими штыками охраняют это безобразие от людей, желающих вернуть все на круги своя. И в таких условиях вы желаете посадить мою малолетнюю дочь на венгерский престол – только для того, чтобы опьяневшие от власти санкюлоты господина Альпари отрубили ей голову?

– Никто никому голову не отрубит, можете не беспокоиться, фрау Софья, – парировал Михаил, – революция в Венгрии (а на самом деле только в Будапеште) сделала только то, что было необходимо сделать еще шестьдесят лет назад. Что касается господина Альпари, то это жесткий реалист и прагматик, понимающий, что плетью обуха не перешибешь. Он знает, что мы не намерены терпеть рядом с собой никаких республик и в то же время понимаем, что править Венгрией так, как это делалось раньше, теперь уже невозможно. Это же должны понять и вы. Чтобы ваша дочь стала настоящей венгерской королевой, а не только ее личинкой, как сейчас, ей еще предстоит много чему научиться, так же как и вашим сыновьям, Максимилиану и Эрнсту, участки работы которых будут попроще, но ненамного.

– Учиться?! – переспросила герцогиня Гогенберг. – Но как и чему? Ни в одном университете Европы не учат на королей и королев, а обучение частным порядком, как это практикуется обычно, чаще портит обучающихся, чем приносит им пользу.

– Вы неправы, фрау Софья, – покачал головой император Михаил, – этой осенью, едва закончатся все военные дела, в Санкт-Петербурге, в кадетском корпусе ГУГБ откроется постоянно действующий факультет прикладной политики, на котором будут обучаться будущие короли, королевы и высокоранговые политики, пригодные для должностей министров и полномочных послов. И первой обучающейся на этом факультете будет моя племянница Ольга, планирующая в ближайшем будущем стать сербской королевой. Но вашей дочери пока туда рановато. Ей и в самом деле еще лет семь надо будет играть в куклы, попутно постигая науки в компании своих сверстников, и только потом она сможет пройти обучение на королеву нового типа.

Герцогиня Гогенберг хотела было возразить, но русский царь царей остановил ее решительным жестом, так что невысказанные слова сами собой завязли у нее во рту.

– Погодите возражать, – решительно произнес он, – ибо торг тут неуместен. В данном случае мне даже не нужно вашего согласия, достаточно будет только того, чтобы этого пожелала ваша дочь. Это ей я предлагаю решительно изменить свою судьбу, а отнюдь не вам, и именно она будет жить жизнью венгерской королевы, оставив этот престол своим потомкам… Скажите, юная фройляйн, – обратился он к девочке, – вы желаете жить и воспитываться с моими племянницами, играть с ними в одни игры, познавать все, что познают они, а потом пройти полный курс обучения на факультете прикладной политики, чтобы лет через пятнадцать, что достаточно долго, стать полноправной венгерской королевой. Подумайте и отвечайте мне – да или нет?

Некоторое время та молчала, опустив глаза долу, потом недетским взглядом посмотрела на мать и сказала: