Война за Проливы. Решающий удар

Четыре года назад Второму Рейху пришлось изрядно напрячься, когда под его управление на Тихом океане, помимо Марианских островов и Циндао, попал достаточно крупный остров Формоза. И теперь по итогам второй франко-германской войны на немецкие головы должно упасть примерно сто таких «формоз» разом. Но все равно об отказе от всего этого добра перед кайзером не стоило и заикаться. По его мужественному виду было понятно, что на халяву этот человек готов сожрать все, что перед ним поставили, и еще попросить добавки, ведь помимо бывших французских колоний на его долю достались и куски расчлененной Турции, которые тоже надо умудриться затолкать в рот.

Но разговаривать со своим русским коллегой Вильгельм хотел совсем не об этом. Все перечисленное выше – это проблемы одной только Германии, и она сама должна их решить. В любом случае, ни лишних чиновников, специализирующихся на колониальном управлении, ни военно-морских офицеров на экспорт у русского императора нет. Поговорить Вильгельм хотел о будущем континентальной французской территории, от которой немножечко откусили англичане, а остальное оставалось пока бесхозным. Возник вопрос – как делить территорию: произвольно или в соответствии с историческими границами, и каких именно безработных принцев назначать на образовавшиеся таким образом рабочие места?

А еще кайзер хотел попросить за одного своего родственника, которого угораздило вызвать гнев молодого русского царя. Мол, прости засранца-зятька, брат мой Михель, он в Греции родился, идолам молился, детство у него было тяжелое, а игрушки чугунные. И это все – о принце Константине, «герое» Солунской истории, которому император Михаил обещал оторвать голову за нарушение соглашений, подписанных при создании Балканского союза. А уж намерение выстрелить в спину императорскому флигель-адъютанту – и вовсе по ту сторону добра и зла. Только за это пуля снайпера должна была прилететь Константину не в плечо, а прямо в лоб.

Будь на его месте какой-нибудь генерал – так и было бы, а вот на тот случай, если возмутителем спокойствия окажется сам принц (вероятность оценивалась как 50/50) его было велено по возможности щадить и убивать не до смерти. Пристрелянную винтовку «Арисака тип 38» со снайперским прицелом по точности можно было приравнять к хирургическому скальпелю. Поэтому и подстрелили греческого принца чисто и аккуратно, чем избегли больших человеческих жертв и тяжких медицинских последствий для самого нарушителя конвенций.

Сразу после Солунского инцидента принц Константин оставил службу в армии и отправился на родину жены в Германию для лечения. А женат он был на сестре кайзера Вильгельма принцессе Софии. Но главным недугом греческого принца была не рана в плечо, а те обстоятельства, при которых она была получена. Его преследовал страх перед гневом русского императора, который был способен найти ослушника в любом, даже самом глухом углу Европы. Но в Германии, как считали беглецы, их никто не тронет, потому что эта цивилизованная страна, где имеется хорошо работающая полиция. Это вам не Греция, где любой обормот может выпустить в своего короля полный барабан из револьвера.

Так и получилось. Первыми принца Константина вместе с супругой на вилле Фридрихсгоф (принадлежавшей еще одной сестре кайзера Маргарите) отыскали не русские шпионы, а агенты тайной государственной полиции второго Рейха, после чего без особых грубостей доставили к кайзеру Вильгельму для производства родственного внушения. Тот для начала распек незадачливого зятя примерно в том же режиме, как прусский фельдфебель распекает нерадивого новобранца, а потом прихватил его с собой на встречу с русским императором. Мол, кузен Михель гневлив, да отходчив. Покаешься за свои грехи, валяясь у него в ногах, сестрица Софья напоказ пустит слезу – он, глядишь, и не станет убивать тебя до смерти, а то и вовсе простит. При этом слеза сестрицы Софии могла стоить дорогого. Эти женщина относилась к тому подвиду дочерей Евы, которые в восемнадцать выглядят как серые мышки, так что второй раз и не взглянешь, а в тридцать восемь как сексапильные штучки, способные растопить сердце любого мужчины.

Впрочем, когда эти двое вслед за кайзером Вильгельмом поднялись на борт «адмирала Ушакова», император Михаил только скользнул по принцессе Софии и ее супругу равнодушным взглядом. Ну а германский кайзер при этом выглядел довольным – примерно как терьер, демонстрирующий хозяину пойманную в саду крысу.

– Приветствую тебя, брат мой Вильгельм, – сказал русский император, когда отзвучал германский гимн. – А теперь скажи, что это за люди там, позади тебя? Что-то я их раньше не видел в твоем окружении…

Понизив голос, Вильгельм ответил: