Война за Проливы. Решающий удар

Не знаю, что я буду делать с этим новым знанием, но понимаю, что оно мне дано не просто так. После этого разговора я укрепилась в мысли, что будущее России не только в руках императора Михаила и его советников вроде госпожи Антоновой, но и у той части русского общества, которое умеет думать и чувствовать, чтобы затем выложить эти мысли и переживания на лист бумаги. Единственное, что мне не удалось прояснить, это слова госпожи Антоновой по поводу непоправимых глупостей, которые мне еще не удалось натворить. Каждый раз, когда я пыталась намекнуть на эти слова, моя гостья уходила от ответа ловко, как опытный фехтовальщик. И поэтому мне кажется, что это не последний такой разговор. Должны быть и другие…

18 августа 1908 года, вечер, Западный фронт.

То, что с обходным маневром через Бельгию и Люксембург получилось нехорошо, французское командование поняло еще восьмого августа, когда части пятой армии, следующие в походных колоннах без разведки и даже головных дозоров, на бельгийско-люксембургской границе в упор наткнулись на окопы, только что отрытые германскими авангардами. Обходная операция с ударом во фланг и тыл ничего не подозревающего противника тут же превратилась во встречное сражение, когда одна сторона слепо ломит вперед, а другая сочетает упорную оборону ключевых пунктов с маневренными действиями подвижных соединений.

Когда читаешь о французских уставах периода первой мировой войны, а потом вспоминаешь о многократно раскритикованных красных маршалах: Тухачевском, Тимошенко, Кулике, а также о многих других авторах поражений РККА летом 1941 года, непроизвольно возникает мысль, что этим деятелям в их юнкерские и кадетские годы тактику читали по переводным французским учебникам. Слишком уж все похоже. И упор на высокий боевой дух (в советском варианте – на пролетарскую сознательность), и отказ от резервов, и презрение к разведке: мол, стремительный штыковой натиск способен побеждать даже в самой безнадежной ситуации. Передовая военная мысль: аля-улю, пуалю, малой кровью на чужой территории.

Итак, в условиях встречного маневренного сражения немецким генералам на протяжении всего приграничного Арденнского сражения удавалось поддерживать связь со сражающимися подразделениями и управлять их действиями. А вот французское командование уже к исходу вторых суток боев стало выпускать из своих рук нити управления, а на третий день, то есть одиннадцатого августа, большая часть французских полков, или даже батальонов, дралась уже сама по себе. К тому моменту резервы из состава стремительно раскулачиваемой четвертой армии вводились в бой второпях мелкими группами, без разведки и учета реальной обстановки, поскольку французское командование уже не ставило задачу на продвижение вперед, а лишь стремилось сдержать все усиливающееся давление немецкой пехоты. В противном случае уже свежие германские силы угрожали ударом во фланг и тыл сражающейся за Мец третьей армии. Пободавшись еще немного во встречных боях с превосходящим противником, французы стали отходить туда, откуда пришли, то есть в район Седана. Вот тебе, месье Пикар, и контрудар.

Но то, что ситуация по-настоящему неприятна французам стало ясно, когда в полосе между Лиллем и Валансьеном на границу, развертываясь в боевые порядки, стали выходить германские дивизии, а у французов на том направлении оказалась полная пустота. Начался великий марш германской армии на юг, проглатывающий по тридцать-сорок километров в сутки. Быстрее в условиях чистого прорыва могли двигаться только механизированные подвижные соединения середины двадцатого века. Пятнадцатого числа пали приграничные Лилль, Валансьен и Мобеж, шестнадцатого – Аррас и Камбре, семнадцатого – Сен-Кантен, восемнадцатого в полдень германские войска ворвались в Амьен, а к вечеру взяли Лан. На юге картина была аналогичной. Измотав противника оборонительными боями и попутно доковыряв Бельфор до полного прекращения сопротивления, в наступление в общем направлении на Дижон перешла седьмая германская армия, прорвавшая непрочный фронт огнем своих тяжелых гаубиц и начавшая продвижение в общем направлении на Труа. Шестнадцатого числа пал Везуль, а восемнадцатого – Лангр. И сегодня же, восемнадцатого августа, англичане высадились в Кале и Дюнкерке, довольно быстро подавив сопротивление небольших гарнизонов этих городов. На фоне размашистой и стремительной германской операции этот британский десант выглядел банальной мелкой кражей.