Читаем Воины Новороссии. Подвиги народных героев полностью

Воины Новороссии. Подвиги народных героев

— Я скажу так: я был не один. Летели мы со штурманом Артемом Нориным. И получилось так, что меня сбили…

— Может, что-то не так, что-то не сделали…

— Всегда говорят: знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Все нюансы не учтешь. Даже если ты продумал от и до, это война, понимаете. Я никого не хочу винить, но, может, что-то следовало сделать не так, но…

— Кто знал, как надо…

Максим Криштоп:

— Все же учатся воевать. И они, и мы. Поэтому получилось, как получилось. Очень жалко, что погиб Артем (штурман. — Примеч. авт.), — подполковник глубоко вздыхал. — Очень жалко. Могу сказать что-то, о чем мы с вами разговариваем, заняло доли секунды. Буквально в доли секунды решилось то, что я живой и с вами разговариваю, а… Там вот так.

— Вы катапультировались… И дальше?

— Я приземлился, сбросил подвесную систему и побежал.

— Надо спрятаться?

— Нет, по мне вели огонь с земли.

— Вы были в их зоне видимости?

— Да, стреляли.

— Из чего?

— Из стрелкового оружия. И когда я приземлился, я отстегнул и побежал. По мне продолжали вести огонь.

— Это в поле?

— Окраина леса. В лесной массив забежал и пошел. Бежал, потом шел. Холодно. Пошел на север. В сторону государственной границы. Шел. И видите: опять череда — повезло — не повезло. Не повезло — сбили, повезло — живой остался. Повезло — ушел от тех, которые стреляли. Не повезло — что не ушел от других. Череда: везет не везет. До следующего дня бродил, но до своих не дошел.

— Вас сбили вечером?

— Да.

— Получается, ночью по лесу.

— Да, в лесу. Прошел определенное расстояние и на окраине населенного пункта меня взяли в плен. Мне переодеться не удалось. Они увидели, что я в форме. Остановили. Это было раннее утро. Спросили пароль. Спросили документы. У меня их нет. Повели меня к старшему. Старший не позволил им расстрелять меня.

— А был такой порыв?

— Да, высказывали желание неоднократно. Но старший не позволил это сделать. Передал меня дальше по инстанциям. И начались движения.

— Вам удалось позвонить домой?

— На другой день в определенном месте мне дали первый раз позвонить. Я позвонил, сказал, что живой. В плену, — глубоко вздохнул и произнес: — Чувствую себя нормально. Я звонил с их телефона. Поговорили, и дальше начались допросы, допросы.

— В Интернете написано, что они подбрасывают в камеру с пленными пистолет с одним патроном, чтобы кто-нибудь застрелится (патрон был без пороха) и игра в «убей друга — мы тебя отпустим». С вами было такое?

— В таком виде со мной не было. Но пистолетом били в лицо и говорили: «Возьми, застрелись». Мы (пленные. — Примеч. авт.) лежали. Нас избивали и били пистолетом.

Но эта для кого-то безобидная игра с подкидыванием пистолета не удивляла. Нацисты «прославились» изощренными издевательствами и пытками. Одна «библиотека» в аэропорту Мариуполя чего стоила.

— Вы в плену… Вас куда-нибудь возили?

— Я проехал по всей Украине. Возили в разные места. Вы же понимаете, они проводили допросы. Потом были попытки обменов. Но они не состоялись. Не смогли договориться раз, два. Поэтому история очень…

— Тяжелая.

— Это так не просто на самом деле. Это так не просто и так сложно вернуть человека, причем разных категорий. А с офицерами там еще более сложно. У кого-то быстро это проходит, у некоторых раз и поехали на обмен. Некоторые ждут. Долго ждут.

— Вы находились один в камере? В «спортзале», как его называют?

— В некоторых местах с кем-то, два месяца я сидел вообще в одиночке. Но, как правило, с офицерами. Лейтенантами. А в одном месте в пятнадцатиместной камере сидели тридцать восемь человек. Там я увидел все категории пленных. Со всеми пришлось столкнуться. С разными условиями. И в плане количества людей, которые сидят, в плане питания. Питание в учреждениях трехразовое. Понятно, что однообразная пища, тюремная. Каша, баланда, хлеб дают. А были места, где ел два раза. Были, где один раз. Вначале. Поэтому в учреждениях…

Я не стал спрашивать про то, что уже слышал от Наталии Александровны.

— Вот вас пистолетом. А других избивали?

— Конечно, избивают всех пленных. Особенно поначалу. Я знаю место, где человека забили до смерти. Но, естественно, самый большой риск насилий в первое время, когда находишься далеко… А когда тебя повезли в какое-нибудь СИЗО, там уже, да, там шансы на выживание в плену значительно вырастают. А первое время там, конечно… Это же передний край, война. А люди там всякие. Но это сначала. Потом, когда в изоляторах оказался, там меньше. В одном месте мне сотрудник изолятора сказал: «Тебя здесь не тронут… Я им (тем, кто мстить хочет) сказал: их не трогать! Если вымещать ненависть хотите, езжайте на передовую». Поэтому, вот так вот.

— А вот вас избивали. Что они от вас хотели?

— Избивали, когда наши налеты были. Начинают бить летчика. Могли просто, потому что «я так хочу». Много, много я переживал этих острых моментов…