Войны новых технологий

• опровержение (является более сложной конструкцией, чем обвинение, по двум причинам: обвинение уже введено, изменить введенное сложнее, чем ввести первый раз, обвинение все равно будет активировать обвинение или распространять его на новую аудиторию);

• заполнение другим содержанием тех же каналов.

Сегодняшний зритель питается новой духовной пищей, где часть интеллектуального продукта резко занижена. Эта проблема отмечается в исследовании России еще в 1996 году: «Российское общество испытывает давление социально-незначимой, отвлекающей информации (кого родила Мадонна или что нового у принцессы Дианы), и в то же время существует дефицит информации о том, что происходит в Самаре, Вологде, Твери или Восточной Сибири. Массовое сознание отсекается от общероссийских проблем» [12].

Сегодня эту фразу можно исправить на следующую: массовому сознанию вообще не интересны общероссийские или общеукраинские проблемы. Прошло переключение на чужие проблемы, подпитываемые кино и телевидением. Утрируя, можно сказать, что интерес к проблемам иностранного шоу-бизнеса оказался сильнее внутриполитических проблем.

Даниил Дондурей говорит в программе на радиостанции «Эхо Москвы»: «На самом деле идет непрерывное состязание за интерпретацию реальности. То есть, за смысл. Существует противостояние разных смыслов и войны, как и в терроре, идут только по одному поводу – сейчас нет разделения. Приведу показательный пример. В августе 2001 года была известная история с лодкой „Курск”, как вы помните. 114 человек погибло. Шесть суток весь мир, Россия в первую очередь, переживала каждый миллиметр жизни – пришли норвежцы, не пришли, стучат, живы, не живы, – Путин невероятно много потерял в общественном мнении, – он сделал много выводов. Потратили десятки, если не сотни миллионов долларов для того, чтобы разрешить и вернуть – чего никогда не делается – женам и матерям. Через две недели сбитый вертолет в Ханкале погиб – там было 80 офицеров – не было телекамер. Это был один или два выпуска. И больше ничего – ни наш народ, ни мировое общественное мнение, ни президент – никто – не было телекамер, а значит, события не было, и этих офицеров не было, и матерей не было» [13].

Россия четко прошла обучение на двух своих ошибках. На войне в Чечне и на освещении гибели подлодки «Курск». Это произошло практически в действиях Владимира Путина и теоретически в ряде исследований (см., например, [14]). Управление интерпретацией события оказывалось в других руках – как следствие, возникала альтернативная точка зрения, и она побеждала. Контроль над телевидением порождает удержание одной интерпретации произошедшего. Причем массовое сознание вообще этого не замечает, поскольку имеет место глушение других точек зрения. По сути, это модель, которую американцы применили в Первую мировую войну с помощью Комитета публичной информации Криля, когда вместо ввода цензуры возникло массовое производство нужных новостей и правильных интерпретаций. Можно назвать этот метод глушением не физического, а семантического порядка.