Войны новых технологий

В советское время мы свысока смотрели на западных бихевиористов, считая, что они изучают мир на уровне анализа элементарных реакций собаки Павлова. Сегодня в этой сфере возникли уже такие вершины, как бихевиористская экономика или бихевиористские финансы, а собака Павлова может встретиться лишь в виде иллюстрации, как, например, в одной из презентаций британских военных [1].

Трансформация поведения в виде продвижения разного рода социальных изменений давно и активно используется как западной, так и советской моделью (см., например, о западном опыте перепрограммирования поведения при помощи сериалов [2]). Например, можно считать советским классиком, хотя больше практиком, чем теоретиком А. Макаренко, который даже замечал о том, что ОТК есть при производстве вещей, а вот в области производства человека нет.

Война также является инструментарием по принуждению к изменению поведения. Но она опирается на чисто физические методы принуждения, а мир сегодня стремится к более мягким вариантам. Не зря же Дж. Най различал жесткую силу, которая принуждает, и мягкую силу, которая привлекает [3].

Война является быстрым инструментарием при неравенстве противников, но потом послевоенный период «съест» все «сэкономленное» время, не приводя к желаемым результатам по изменению поведения. Это ярко демонстрируют Афганистан и Ирак, хотя туда летели люди, державшие в руках исследования более удачных трансформаций Германии и Японии после Второй мировой войны.

Интересная информация пришла от сына Шолохова. Д. Быков пишет: «Сын Шолохова вспоминал: в семьдесят, кажется, втором году смотрели они с отцом передачу о Гражданской войне. Сын спросил отца: как, по-твоему, когда все-таки действительно закончилась Гражданская война? Шолохов попыхтел трубкой и ответил хмуро: она, может, и не кончалась…» [4]. Отсюда можно сделать и такой вывод, что перед нами на постсоветском пространстве все еще разворачивается та же борьба. В качестве примера предлагается видеоклип исламского религиозного ученого, который разъясняет потенциальным рекрутам высказывания Корана, который запрещает убийства. При этом подчеркивается, что военной победы здесь быть не может, так как приток новых рекрутов превосходит возможности борьбы с ними. Поэтому только информационный инструментарий может породить нужный тип изменения поведения.

В. Овчинский и Е. Ларина заговорили о приходе на арену в ближайшие два-три года поведенческих войн [5–6]. Говоря о поведенческих войнах как оружии завтрашнего дня, авторы подчеркивают, что они «основаны на технологиях манипуляции алгоритмами поведения, привычками, стереотипами деятельности, вложенными в нас социумом в самом широком смысле этого слова. Грубо говоря, инструментарий поведенческих войн состоит в том, чтобы отделить привычку от сложившегося вида деятельности, сформировавшей ее ситуации, и использовать поведенческие паттерны для достижения иных целей».

Трансформация поведения уже сегодня является краеугольным камнем британского подхода к информационным операциям (см., например, [7]). Однако и американский подход к операциям влияния задает их как воздействие на восприятие и поведение лидеров и групп. США также заговорили о необходимости не только открытых информационных операций, но и о тайных информационных операциях. Они говорят это в плане противодействия Исламскому государству [8]. Это связано с тем, что их собственные коммуникации, направленные на арабское население, не получают поддержки. Целью этого является запуск диалога, который вступит в конфликт с имеющимся монологом. Поэтому единственным путем к победе становится инструментарий влияния. Но, как видим, конечной целью и здесь становится изменение поведения: поток рекрутов должен быть остановлен.

Р. Джоунс разграничивает искусственную и естественную стабильность [9]. В первом случае силы безопасности защищают правительство от людей, во втором – защищают людей от людей и от внешней угрозы. И это будет разными поведенческими моделями.

Исследование бихевиористского конфликта, сделанное британскими военными, начинается с констатации ключевых положений, среди которых первыми стоят следующие два [10]:

• конфликт происходит в информационном обществе, где восприятие может оказываться сильнее реальности;

• изменение индивидуального и группового поведения до, во время и после конфликта является определяющим фактором успеха.