Войны новых технологий

Кстати, Россия своими интерпретациями удерживала имидж как бы случайного и неподготовленного варианта развития событий, который имел бы другое реагирование будь это обычная война. Но вот слова о Сирии, сказанные С. Ивановым, главой президентской администрации, которые легко можно перенести и на украинскую ситуацию [8]: «Что же касается механизма принятия решения об отправке российской авиагруппы и, как говорили раньше, ограниченного воинского контингента на базу под Латакию, тут не было спонтанности или спешки. Все действия предварительно обдумывались, тщательно просчитывались и согласовывались с верховным главнокомандующим. Сейчас уже не секрет, что боевые самолеты и некоторые спецподразделения вооруженных сил были заблаговременно отправлены в Сирию…»

Развитие гибридной войны в Украине сегодня активно изучают во всем мире (см., например, одно из детальных описаний того, как это было, где этот тип войны именуется «грязным» [9]). И это говорит о том, что подобный тип войны, хотя и не является новым, но он оказывается каждый раз принципиально другим. Например, ситуация в Крыму имеет много общих черт с тем, как в 1940-м СССР брал власть в свои руки в странах Балтии [10]. Все это можно определить как ситуацию, когда вас заставляют следовать в своем поведении чужому алгоритму.

Дезинформация касается всех участников, без исключения. Встречу Обамы и Путина подавали как посвященную Сирии. Однако экс-посол США в России М. Макфол говорит совершенно иное о разговоре двух лидеров [11]: «Они говорили главным образом не о Сирии. Три четверти этой встречи было посвящено Украине».

Естественно, что позиция России определяется не только руководством страны, но и ее населением. Это подтверждает сентябрьский опрос 2015 года «Левада-центра» [12]. По данным этого опроса только 15 % процентов жителей России относятся положительно к идее возвращения Крыма Украине, 83 % – выступают против.

Конечно, это действие телевизионной пропаганды, но одновременно всегда следует помнить, что пропаганда имеет определенные пределы, поскольку она может усиливать то, что уже есть в головах, а не противоречить ему. Пропаганда продвигает то, что уже содержится в массовом сознании.

Л. Гудков, к примеру, говорит [13]: «Любая пропаганда действенна только тогда, когда она играет на архетипах. В нашем случае – актуализирует комплексы коллективной, национальной неполноценности, всевозможные фрустрации и фобии. Вся эта история с „крымнаш”, тоска по великодержавию – не сегодня конечно вдруг возникли. Мы просто с изумлением фиксируем сейчас сколь глубока была травма распада советской империи. И как легко на этой травме, оказывается, можно играть. Мы можем сейчас только зафиксировать эту болезнь, провести социологическую диагностику, разобраться в анамнезе болезни. И надо просто отдавать себе отчет, что на этом болезненном фоне мы неизбежно будем наблюдать рецидивы других тоталитарных советских совершенно практик и комплексов».