Войсковая разведка

Острый, длинный язык пламени вырвался из узкой расщелины, взметнувшись фонтаном на несколько метров, но прямо перед ним прыгнула с карниза, на ходу расправляя крылья небольшая фигурка. Прыгнула — и тут же заложила отчаянный вираж, уходя в сторону. Не стоило мерить всех драконов по одному-единственному, явно еще незрелому и потому низкорослому. Сидевшие на пляже бронзовые гиганты удивленно распахнули глаза, увидев пикирующего прямо на них человека — и практически мгновенно из их глоток полился огонь, создавая стену пламени. Нежданных гостей крылатое племя всегда встречало одинаково, уничтожая все, что заставило их волноваться.

Торопливо уходя от огня, Ладар развернулся и увидел взлетающих со склонов горы драконов, сидящих достаточно высоко, чтобы увидеть его жалкую попытку спастись — и перехватить в воздухе.

Струи огня били со всех сторон. Тугие, упругие, они были достаточно узкими, чтобы от них можно было увернуться, но их было много. Пот заливал глаза, руки отказывались вновь и вновь изгибаться, воздушные потоки, рождаемые крыльями драконов, мотали хрупкое человеческое тело во все стороны и только одно могло подарить призрачный шанс, не на спасение даже — на возможность протянуть еще немного: линия жизни, как ни странно, плотная и крепкая. Она вела сипала, заставляя то нырять вниз, по уходить в сторону, распахивать крылья, ловя очередной порыв ветра, или, сжавшись, нырять вниз, уходя от огненного ада над головой.

В тот миг, когда крылья свело судорогой и они окончательно отказались служить, ноги внезапно почувствовали ровную, каменистую поверхность. От неожиданности — и непогашенной скорости Ладар полетел кубарем, лихорадочно пытаясь остановиться. Наконец, встал, с трудом переводя дыхание и оглядываясь.

Вокруг него неспешно усаживались драконы. Светлые, почти белые, красные, бронзовые, золотые… Несколько десятков огромных рептилий разноцветным кольцом окружали единственного человека, разглядывая его сквозь вертикальные зрачки змеиных глаз.

Ладар смотрел под ноги, изучая землю: но плато было ровным, без малейшей трещинки, без единого отверстия. Единственное, что могло остановить владык неба — земля, отказалась помогать человеку. Стало жутко, захотелось вскочить — и ринуться вперед, на улыбающиеся, оскаленные морды, выхватив клинки… Но жизнь стоила того, чтобы за нее побороться, и сипал усилием воли заставил себя стоять неподвижно, усмиряя дыхание и вглядываясь в ничего не выражающие, неподвижные глаза с вертикальными зрачками.

Молчание длилось и длилось, солнце неспешно клонилось к отрогам гор, когда наконец один из драконов раскрыл пасть и лениво, словно нехотя выдохнул небольшой сгусток пламени. Тело непроизвольно дернулось само, но огненный снаряд и так миновал человека. Зато рядом с ним, гудя и потрескивая, стала ровная и высокая стена пламени… И гаснуть она не собиралась. Удивленный, шагнул назад — в спину ударило жаром. Обернувшись, увидел еще одну стену, затем еще и еще одну, окончательно скрывшую от него крылатое племя.

Стены горели, потрескивали, не нагревая находящиеся под ними камни, намереваясь гореть долго, возможно, вечность. Вокруг человека огонь создал огромный лабиринт — тихий, но полный ловушек. Первый же шаг наугад едва не стоил Ладару жизни, окончательно испорченная куртка и опаленные волосы не в счет. Огненная сеть спикировала откуда-то сверху, едва не задев испуганно отшатнувшегося человека, и теперь жадно плавила скалы, уже пошедшие пузырями.

Ладар торопливо прикрыл глаза, выискивая нити смерти… А смерть была повсюду. Вокруг идущего тропой тени нависали глыбы мрака, черного, как сама тьма, готового уничтожить неосторожного, посмевшего хотя бы приблизиться. Они не стояли ровно — причудливо изгибаясь, практически перекрывали дорогу, оставляя узкую, еле заметную тропинку, по которой вилась единственная светлая нить… И сипал начал очередной танец — между мгновенной и окончательной смертью, огнем и болью, мраком и отчаянием — вдоль мало знакомой, но уже выручавшей его тропы жизни. Еще более хрупкой и тонкой, чем привычная нить смерти. И тело отказывалось служить, не в силах повторять причудливые изгибы и повороты, но сипал, сжав зубы, заставлял себя сделать еще шаг и еще… странные па непонятного танца, пока не влетел в небольшой храм, как будто созданный из сгустившего мрака, в небольшой пятачок белоснежного света внутри, словно вобравшего в себя весь свет жизни из окружающего мира.