Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора

Значительное свободное время я посвящал чтению привезенных с собой книг. Затем мне пришло в голову составить записки, которые я назвал «Инженерное дело». В них я предполагал изложить самым простым и популярным приемом все простейшие способы строительства зданий, дорог, водопроводов, канализаций и прочего, не прибегая ни к каким уже существующим руководствам и ограничиваясь лишь своими знаниями и опытом. Записки эти и большое количество чертежей и рисунков к ним я довел почти до конца. Они составили объемистый материал, который я предполагал напечатать. Однако по прошествии нескольких лет, в течение которых я не имел возможности выполнить своего намерения, они показались мне недостаточно обработанными и не вполне соответствующими тем течениям в строительстве, которые начали устанавливаться с самого начала революции. Я отложил дело с издательством записок до их переработки, а затем, втянувшись в работу, не имел времени заняться этим делом. Кроме работы по составлению записок, у меня уходило много времени на составление отчета о постройке Брянского вокзала, который я намеревался сдать одновременно с окончанием самой постройки, но последующие события отдалили эту сдачу до следующего года.

В одну из своих поездок в Москву на несколько дней я узнал из разговоров в вагоне о февральской революции в Петербурге и с большим интересом ехал в Москву, чтобы увидеть настроения и впечатления московских граждан и как они будут реагировать на столь важные события. Улицы Москвы были полны народом. Толпа шла по обоим тротуарам в самом праздничном настроении, и порядок был образцовый. Я встретил только одну группу смущенных полицейских, которых окружили и вели при громком хохоте толпы, настроенной чрезвычайно добродушно. Говорили, что многие воинские части московского гарнизона явились строем к зданию Городской думы и заявили о своем полном сочувствии совершившемуся перевороту. На другой день рано утром ко мне на квартиру явился мой помощник по Тульской дистанции, который должен был дожидаться моего обратного приезда. Он имел крайне смущенный вид и рассказал, что солдаты дистанции хотели его арестовать, что он с трудом скрылся на Тульском вокзале и с первым отходящим поездом приехал в Москву. Я видел, что текущие события были встречены в Туле с меньшим хладнокровием и что мне необходимо немедленно вернуться к месту моей службы и выяснить настроение своей команды. Поздно вечером я был уже в Туле, а на утро шел в канцелярию, обдумывая новый способ приветствия своих солдат и делая различные предположения относительно нашей встречи. Когда я вошел, то все встали и на мое приветствие «Здравствуйте, товарищи!» громко и дружно ответили: «Здравия желаем, товарищ полковник!» Я с радостью отметил, что за недолгое время у нас установились хорошие отношения, и дальнейшая моя служба в Туле протекала без всяких недоразумений и осложнений. В городе начались аресты, главным образом среди полицейских и жандармов, но в скором времени это утихло, и жизнь города направилась в обычную, спокойную колею. Однако я уже был лишен возможности часто отлучаться в Москву, потому что без помощника некому было за меня оставаться, а он уже не решался вернуться и, кажется, вскоре перевелся в один из сибирских городов.