Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

Мужчина появился снова, держа в руках еще одну пачку. Мне стало любопытно, поэтому я обошла его и отправилась посмотреть, не прячет ли он свои запасы в соседнем вагоне или, может, у него с собой портативная микроволновая печь, но не увидела ничего, кроме пассажиров со смартфонами в руках, которые смотрели в окно на скоростную автомагистраль, идущую параллельно путям. Я вернулась на свое место. Пока меня не было, какие-то студенты купили вторую пачку и разделили ее между собой. Через минуту он вернулся с третьей пачкой, которая была настолько горячей, что ему периодически приходилось отдергивать пальцы, чтобы не обжечься. Я была убеждена, что где-то в вагоне должен быть волшебный дверной проем, ведущий в Нарнию, полную попкорна, и купила третью пачку, устраиваясь поудобнее. Попкорн скрипел на зубах, как масляные кусочки пенопласта. Через пять минут мужчина пришел уже с двумя булькающими мисками лапши.

Рейс S2 до Бадалина за час с лишним довез нас до округа Янцин, примерно в восьмидесяти километрах к северо-западу от Пекина. Участок стены в Бадалине является самым доступным участком и по совместительству самым популярным. Собщается, что ежедневно его посещают более 70 000 посетителей, и, видимо, все они собрались здесь именно сейчас, в четыре часа дня во вторник, – огромная толпа теснилась у подъема на стену. Стоял холод, и мои глаза начали слезиться, когда мы начали взбираться по тротуарной плитке, ведущей к стене. Порывы ветра сносили меня на ходу, и ледяной воздух иголками пронзал барабанные перепонки, но после небольшой остановки, во время которой я, поторговавшись, купила поддельный шарф Burberry, мне стало комфортнее, и я побежала трусцой, чтобы догнать Марка и Джема. Утром я и не подозревала, что днем мы окажемся здесь, поэтому на ногах у меня были балетки, а Джем был в шлепанцах и носках, словно гейша, с сумкой, набитой блокнотами и билетами, которые мы собирались отправить почтой домой. Да уж, мы едва ли напоминали подготовленных и хорошо экипированных альпинистов. Когда мы дошли до уклона стены, мои туфли начали соскальзывать, а меня стали посещать мысли о том, чтобы сдаться, особенно когда я увидела, что нас ждет впереди: стена, словно хвост дракона, извивалась между вершинами.

Великая стена оказалась столь же великолепной, как я ее себе и представляла: лучи вечернего солнца, проходя через смог, меняли цвет, в результате долина оказалась окутанной вуалью персикового света, смягчающей силуэты окружающих гор. Деревья хвойных пород сгрудились на склонах, между ними вкрапления красных и желто-коричневых крон лиственных деревьев, длинные тени пешеходов проплывали под нашими ногами, словно призраки прошлого. Через пару часов толпа поредела, облака заволокли небо, и стена погрузилась в тишину. Признав, что он путешествует отнюдь не с двумя спортсменами, Марк поднялся выше, оставив нас позади, а Джем отправился за билетами на последний рейс фуникулера, направлявшийся вниз, оставив меня одну. Я забрела в сторожевую башню и опустилась на корточки, чтобы посмотреть сквозь бойницу на единственный луч света, просочившийся через облака. С этого места стена выглядела словно каменные американские горки, петляющие над холмами и погружающиеся в долины. Сотни лет назад на этом посту стоял страж, который наблюдал за той же самой долиной. Торнадо из листьев закрутилось под порывом ветра в углу башни, и на короткое мгновение я представила, что я и есть этот страж. Наблюдал ли он за теми же хвойными деревьями, шуршащими ветвями на ветру? Видел ли, как камни розовеют в лучах солнечного света? Хотя в наличии были сотни и тысячи фотографий стены – на закате, на рассвете и засыпанной снегом, – мало кто мог устоять против желания самостоятельно потрогать ее камни, послушать стук дятлов в деревьях, почувствовать, каково это – оказаться на одном из величайших творений человечества. Путешествие сродни побегу, желанию отправиться куда подальше и открыть для себя различия, культурные и социальные, но сейчас мне начало казаться, что можно смотреть на них и с другой стороны. Я стала отождествлять себя с другими, и расстояния больше ничего не значили, идея различия людей постепенно теряла смысл. Я хотела узнать, кто стоял до меня на этом месте, и чувствовал ли он тот же пронизывающий холод кончиками пальцев, что чувствую сейчас я.