Вокруг света с «Зарей»

Как-то один из посетителей спросил, не согласимся ли мы провести товарищескую встречу по волейболу. На следующий день на окраине Апии, на поле для гольфа, где дегтем была размечена волейбольная площадка, состоялась первая в истории советско-самоанская спортивная встреча. Я не настаиваю, чтобы ее вносили в официальные протоколы наши спортивные организации, и как спортивный журналист спешу отметить, что эта встреча нисколько не соответствовала официальным правилам. Наши гости предложили играть не до пятнадцати, а до двадцати одного и отказались на своей половине делать переходы. Площадку окружал живой забор из цветущих кустов, которые сплетались в сплошную красно-зеленую стену высотой метра четыре. После матча игроки обеих команд, измазанные до неузнаваемости в деготь, пошли купаться в бассейн. А потом под черным вечерним небом мы пели русские и самоанские песни. Это, пожалуй, были самые интересные минуты спортивного поединка.

Полинезийцы вполне заслужили славу самой красивой нации. Стройные, высокие мужчины, изящные женщины. Черные как смоль волосы, смуглая, оливкового цвета, кожа, мягкие черты лица, грациозная осанка. При этом они очень радушные хозяева. Как-то мы зашли в одну хижину напиться. Жара стояла невероятная, и после долгого хождения мы просто умирали от жажды. Хозяин, пожилой самоанец, отец семерых детей, вежливо расспросил нас о шхуне, наших семьях в России, рассказал о своем житье-бытье. Пока мы неторопливо беседовали, его младшие дети принесли воду и свежие кокосовые орехи, а самый младший, голый карапуз лет двух с половиной, подал гроздь спелых бананов.

Радушие и исключительное чувство достоинства — основные черты самоанцев. Они очень приветливы, добродушны и вместе с тем горды. Они не любят оставаться в долгу и за добро платят добром.

Во время санитарного досмотра врач, прибывший на шхуну вместе с властями, пригласил Толю Гусарова в госпиталь Апии. После визита в госпиталь Гусаров долго сокрушался, что там не хватает инструментов, кое-каких медикаментов и препаратов. У нашего дока, человека запасливого, всего этого было с избытком. Он решил помочь коллегам и передал свои излишки докторам Джозефу Иеремии и Иру Сосене-Феагаи. Те были очень обрадованы, потому что им как раз не хватало хирургических инструментов, которых у Толи было в избытке, даже нераспечатанных, в заводском масле и упаковке. На другой день оба врача пришли на шхуну и предложили покатать нас по острову. Это увлекательное путешествие закончилось обедом в доме у Джозефа Иеремии.

Прибыв в Апию, мы были абсолютно уверены, что в этом месте русских мы не встретим. И вот, к нашему удивлению, уже первые посетители сказали нам, что на островах Самоа есть один русский. Живет он милях в двенадцати от Апии и настолько стар, что не сможет прийти в гости. Об этом русском говорил нам каждый встречный. И даже Эфел Нельсон, министр труда самоанского правительства, к которому нас привозили его друзья Иеремия и Сосена-Феагаи, начал разговор с нами так:

— А вы знаете, у нас есть свой русский. Он живет в двенадцати милях от Апии.

И вот однажды на «Зарю» поднялся дряхлый старик. Он трясся от старости и волнения и не мог говорить, потому что ему мешали слезы и потому что он почти забыл язык. Он тряс мою руку и повторял только одно:

— Я тоже рус… я тоже рус…

Нам все же удалось расспросить его. Он латыш, уехал из Риги лет сорок назад в поисках работы. Побывал в Европе и Америке. Безработица загнала его в Австралию, Новую Зеландию и наконец на остров Уполу. За свою долгую жизнь ему пришлось говорить на многих языках. И теперь здесь, на краю земли, ему впервые за много лет представилась возможность говорить на языке своей молодости. Русский не родной ему язык, но когда-то он знал его и теперь старался выудить из памяти давно забытые слова, которые цеплялись за немецкие, английские, полинезийские, латышские… Он плакал, тряс мою руку и все повторял:

— Я тоже рус…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Чуть было не сорвался заход на Таити.

Еще в Суве агент по снабжению судов сказал, что в Папеэте нам могут и не дать горючего. Фирма «Мобил», которая якобы монополизировала сбыт нефтепродуктов на Таити, решила не обслуживать суда социалистических стран, после того как были национализированы ее предприятия на территории революционной Кубы. Если это так, то нужно брать горючее где-то на ближайших островах. Наметили архипелаг Кука (Южный). Потом уже подумывали о вызове в море небольшого заправочного танкера компании «Шелл». «Шелл» продает любому, у кого есть деньги. Но все эти волнения вскоре улеглись: радист запросил Папеэте и получил ответ, что горючее будет отпущено. На Таити нам устроят тщательный досмотр — боятся кокосового носорога. Этот страшный жук пока еще не проник на Таити, и таитянцы с опасением относятся к любому судну, пришедшему с островов, зараженных носорогом. На ночь суда выводят на рейд, подальше от пирсов, потому что жук этот летает только ночью и на небольшое расстояние.