Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

Спустя полчаса я все-таки решился выйти на улицу и подойти к женщине с собакой, дабы узнать местоположение дома каучсерфера. За десять минут я услышал краткое изложение ее жизни: переехала она недавно из Аргентины, очень довольна заработком мужа, очень плохо знает соседей, путается в названиях улиц, любит йогу и бегать по утрам вон по той дорожке, проводит время, в основном, с коллегами по работе, к величайшему сожалению, не знает местонахождения нужного мне дома. Напоследок она добавила: «Если найдешь, пожалуйста, обязательно дай знать!» — и улыбнулась до ушей. Следующий встречный указал путь, и я направился через мост. Мост был весь обернут в проволоку, как в лаваш, а внизу бесконечным потоком текли машины — от горы на горизонте справа до точно такой же горы на таком же горизонте слева. После моста по обе стороны выросли одинаковые одноэтажные дома, каждый из которых был обязан сопровождаться одним гаражом, двумя автомобилями и тремя пальмами. Расстояние между ними, как и между всем вокруг, было строго выверено, и если бы посередине идеально прямой улицы поставили огромное зеркало, то ничего бы не изменилось — обе стороны были абсолютно симметричны. По закругленным бордюрам можно было рисовать фигуры для учебников геометрии, а колодцы на тротуаре были круглее солнца, нарисованного по циркулю. Я смачно укусил воздух, чтобы попробовать его на вкус, и он на удивление показался чистым и глубоким — то ли из-за близости океана и леса, то ли именно это был запах моей американской мечты — и легким, словно пробежавшая мимо выпускница. Вокруг не торопясь разъезжали редкие джипы и кабриолеты, заруливая в автоматически открывающиеся створки гаражей. Рядом со мной прокатил «Фольксваген» девяностого года выпуска с огромной торчащей из окна головой довольного лабрадора. Его язык развевался по ветру, как развевается вывешенное сушиться белье, и он был готов слизать им весь мир, словно мороженое. Точно так же развевались широкие плотные флаги, звездно-полосатые или с медведем, выглядывая из-за крыльца каждого дома. Одним словом, все было точь-в-точь как в фильмах.

Перейдя на противоположную сторону авеню, я начал читать номера над дверьми. «Три тысячи двести двадцать, три тысячи двести двадцать два… Кажется, этот!» В доступности не оказалось ни одного дверного звонка, и, обернувшись по сторонам, я три раза постучал в деревянную дверь. Спустя полминуты она открылась, и из недр убранства первого в моей жизни американского дома вынырнул коротышка в очках. Я в лоб спросил:

— Fliz, right? My name is Dmitry, I am from Couchsurfing, and we wanted to…

— Hello mister, I am glad to see you. Меня зовут Крис, не Флиц. Думаю, тебе стоит обратиться в дом на двести футов выше по улице. See you!

Коротыха приложил руку к груди, улыбнулся и закрыл дверь. Я хлопнул глазами, прошел два дома по улице и снова постучался. На порог выкатился настоящий бородатый американец на полторы головы выше меня.

— Dmitry!!! Couchsurfing!!! Welcome to my home! Come here, come! — Флиц обнажил ровные зубы, на мгновение зажал где-то между своими большими пальцами мою небольшую ладонь и продолжил:

— Please, please. Let’s see: this is your room, положи свою сумку здесь. Давай, проходи чуть вперед и направо, и… это наша кухня! Можешь пообедать с нами. Right now, yeah. You know, we have a relax, so, will you smoke a weed?

…Через два часа я крутил педали и врывался в поворот на Pidmont road, тогда как Америка беспощадно врывалась в мое сознание. Все выглядело слишком идеальным, слишком: такого на этой планете просто не могло быть, еще не придумали. С другой стороны — оно все раскидывалось перед моими глазами. Мы были знакомы с Флицем меньше двух минут, и он уже отдал мне бесконечность. Я объелся от пуза, а он после ланча снабдил меня таким количеством еды, что брюхо мое можно было целый месяц держать набитым доверху. Выдав велосипед, он ткнул на горизонт и заявил: «Видишь ту гору? Чтобы через час махал мне с нее рукой». Дело не заставило себя ждать, и вот я уже лавировал по низким улочкам Силиконовой долины, выставив руку вбок, на ходу срывая гроздями свисающие мандарины, очищая их от кожуры и смакуя дольки. Дольки растекались кисло-карамельным ощущением во рту — подобно им благость растекалась по всему моему телу.

Все выглядело слишком идеальным, слишком: такого на этойпланете просто не могло быть, еще не придумали.