Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

После один из полицейских остановил междугородний автобус, с ходу накричал на водителя, как завуч на провинившегося ученика, и ткнул на нас. Тот испуганно кивнул головой, а господа в форме показали рукой на дверь, как показывают на вход в театр. На автобусе мы доехали до вокзала соседнего города, откуда ближайший поезд в Хуаньшань шел только в час ночи.

— Дим, мне кажется, мы несчастны. Это повод покушать сладкого, — честно призналась Наташа. Обе вещи могли быть правдой, поэтому мы перешли дорогу и зашагали по площади напротив вокзала. Где-то в тройке километров за ней начинали расти оранжевые небоскребы, увешанные кранами, как украшениями, типичные для маленьких китайских городишек. Перед нами рикши поднимали пыль, которая оседала на сигаретах робко болтающих ногами мужиков, сидящих на скамейках, на рогах памятника неуклюжему быку и на цветных иероглифах, развешанных над входами в маленькие забегаловки, — оседала, чтобы вскоре подняться вновь. В одну из забегаловок, оказавшуюся скромным магазином, мы и направились.

Когда человек ощущает вкус вещи, за которую он раньше платил, а теперь нет, он отлично его запоминает и не пренебрегает попробовать его вновь, как бы ни доказывал себе обратное. У нас были скромные запасы юаней, но воспользоваться ими означало отказать себе в еде тогда, когда украсть будет нельзя. Поэтому, как только мы вошли в магазин, Наташа стала эмоционально расспрашивать продавца о какой-то важной вещи, определенно являвшейся частью устройства машины Тьюринга. Пока тот таращил свои глазенки, я прошелся по полкам и запихал в карманы встреченные сладости. На улице было достаточно жарко, чтобы ходить в одной только футболке, но в еще более жарком магазине белый мистер оказался в толстовке с большим карманом, что никого не смутило. Я уже намеревался идти к выходу, но взгляд упал на стойку с надписью «Орео». Тогда я выкинул все взятые сладости на соседнюю полку и засунул в карман четыре пачки печенья с разными вкусами. Наташу резко перестало интересовать устройство машины и, так и не добившись никакого результата от продавца, она вышла из магазина вместе со мной.

— Ну, что, чувствуешь угрызения совести? — спросила она заинтересованно, отправляя очередную печеньку со вкусом клубники в рот. Мы сидели на траве у загазованной дороги, облокотившись на корни большого дерева.

— Не-а. Ищу внутри себя и найти не могу. Очень странно, но мне нравится делать это. Чувствую, что есть тут естественное юродство, безгрешность. Тырить «Орео» ребячески меня веселит, — честно признался я, раскрывая новую пачку.

— И я не чувствую. Как будто желания желудка важнее, чем крики совести.

Печенье кончилось, а рвение есть сладкое — нет. Тогда мы повторили процедуру в другом магазине, попросили кипятка в соседней парикмахерской — термосы были даже там — и вернулись к дереву. Здесь мы чувствовали себя маленькими хулиганами, злорадствующими в свое удовольствие, грудными детьми в сравнении с гигантской махиной, именуемой Китай.

Ночью мы пробрались в поезд, легли на сидячие сиденья и накрылись спальниками, оставив снаружи свои белые головы, чтобы у случайно проходящих контролеров не возникло сомнений в благонадежности спящих пассажиров.

— Где горы? — честно поинтересовались мы, выкатившись из вокзала в семь утра. Ландшафт перед нами ничем не отличался от ландшафта в предыдущем городе. С разных сторон к нам подбежали три таксиста и стали тыкать в какое-то изображение на своих бумажках — у всех оно было одинаковое, но рассмотреть его было тяжело.

— Все понятно! — заключила Наташа. — До входа в национальный парк отсюда еще ехать и ехать. Пойдем искать автобусы!

Мы нашли остановку с расписанием — до ближайшего оставался час. Пришлось падать на стулья ближайшей кафешки. В ней мы заказали по порции самых дешевых баоцзы в округе, за которые наконец расплатились юанями. Мы ели их, и жир стекал по нашим пальцам, как потом текли слезы при воспоминаниях о том, насколько отвратным был вкус этой пищи.

Добравшись на оплаченном автобусе до входа в парк, мы прочитали табличку с иероглифами, разобрать суть которых было просто даже без знаний китайского. Билет стоил двести пятьдесят юаней на человека! Китайцы обнесли всю территорию гор стенами и заборами. Мы хором закричали: «До свидания!» — и развернулись обратно.

— Не зря же мы сюда столько перлись! Пойдем придумывать план, как будем пробираться. Наверняка какие-нибудь русские сюда залезали бесплатно, — стукнул воображаемым кулаком по воображаемому столу я, когда мы вернулись на остановку.

— Дим, я немного подустала от нашей суматохи. Давай так — я пойду прогуляюсь по переулкам этого местечка. Уж слишком приятно выглядят эти туристические улочки, как в маленьких городках Европы. А ты засядешь в какой-нибудь кафешке и все узнаешь.

— По рукам!