Волчата

— Откуда такая самонадеянность? — усмехнулся Кудела. — Будь Муйо на месте, мы были бы предупреждены. Из-за тебя и твоих дружков партизаны напали на нас так неожиданно. Знало бы гестапо, что ты натворил, шкуру бы спустило… Так или нет? Чего молчишь?

— Так точно. Еще раз простите меня, господин майор.

— Будешь знать теперь, как совать нос в чужие дела. Ладно, прощаю тебя.

В комнату вбежал Батурина. Без лишних слов майор передал ему распоряжение Шлахта.

— Бери своих разведчиков, переодевай в партизанскую форму и пробирайся к ним в тыл. Захвати «языка», только, смотри, живого!

Первая группа разведчиков вернулась под утро. Кудела слышал, как по лестнице загремели солдатские сапоги. Дверь распахнулась, и в комнату вошли разведчики, ведя перед собой мальчика с окровавленным лицом, в разорванном, не по росту большом немецком мундире. Руки его были связаны. Глаза у паренька блестели, словно у волчонка. Кудела не раз видел на Козаре такие глаза.

— Ты был в Яске? — спросил он мальчика.

Тот кивнул.

— Тебя партизаны освободили?

Паренек опять кивнул.

— На Козаре был?

Опять кивок головой.

— Ты что, языка лишился? Немой?

Паренек молчал.

— Нас интересует, из какой ты части, каковы силы партизан, напавших на город? С каким ты шел заданием?

— Ничего не буду говорить. Я не предатель.

— Это тебя комиссары научили так отвечать?

Кудела повторил вопросы. Но паренек не проронил ни слова.

— Ведите его к подполковнику Шлахту. Пусть делает с ним что хочет. Я знаю таких, ничего он им не скажет.

Куделе вдруг показалось, что перед ним вовсе не мальчишка-партизан, а Звонимир, его сын…

Через какое-то время майора вызвали в немецкий штаб.

— Помогите мне допросить этого бродягу, — обратился к нему Шлахт. — Ваша Клара во время допроса вдруг упала в обморок, и я отправил ее домой.

— К вашим услугам, герр подполковник.

Они вошли в тесную комнату. С потолка свисало безжизненное тело парня. От избиения плетьми он потерял сознание, и теперь его обливали водой, чтобы привести в чувство.

Волосы пленного были в крови, лицо в кровоподтеках.

— Вы поступили неверно, — сказал Кудела. — Я знаю этих людей. Они очень упрямые и гордые. Режьте его на куски — все равно говорить не будет.

— Вы что же думаете, мы должны цацкаться с ним? Нам нужны сведения о партизанах! — возмутился Шлахт.

Когда пленный очнулся, Кудела подошел к нему и как можно ласковее сказал:

— Послушай, сынок, ты только скажи, какая партизанская часть напала на город, и мы тебя сразу же отпустим.

Парень поднял на Куделу глаза. Он и раньше слышал об этом майоре, которого хорошо запомнили на Козаре. Окровавленными, разбитыми губами он прошептал:

— Краинская дивизия…

— А сколько бригад?

— Все… — И парень снова потерял сознание.

В комнату вошел дежурный офицер.

— Господин подполковник, — доложил он, — подошло подкрепление. Танки и полк СС. Они уже заняли окраину города. Партизаны отступают за реку.

— Отлично. Тогда не будем тратить время на этого сопляка. Бросьте его в карцер. Если понадобится, допросим потом.

Орудийные залпы стали слышны сильнее. Под окнами раздавалось лязганье танковых гусениц.

— Ну вот, теперь все в порядке, — удовлетворенно вздохнул Шлахт и, обратившись к Куделе, добавил: — Вам бы следовало снова прочесать Козару, чтобы партизанам в другой раз неповадно было сюда соваться.

— Слушаюсь, герр подполковник! — отчеканил Кудела и подумал: «Прочесывайте, только на этот раз уже без меня».

Сквозь забранное решеткой окно, которое находилось под самым потолком, в камеру проник солнечный луч. Митко Савич открыл глаза и осмотрелся. Лежал он на голых досках. От побоев ныло все тело.

«Как же так случилось, что я напоролся на усташскую засаду? — подумал он. — Ведь я же находился далеко от места боя и, ничего не подозревая, шел из штаба батальона в бригаду…»

Командиром батальона был Лека Пейович, брат его школьного друга Остои. Как же радовался Лека, когда узнал, что Митко виделся на Совиной горе с Остоей!.. «Теперь Лека со своим батальоном, вероятно, отправился именно на ту гору, а меня там не будет», — подумал Митко, глядя на влажные стены камеры.

Много раз ему удавалось ускользать от фашистов. «Но на этот раз спасти меня может только чудо», — решил он. Вспоминая вчерашний допрос, он был горд, что так ничего и не сказал фашистам. «Пусть убивают, меня ее сломаешь так просто. Я ведь член Союза коммунистической молодежи!»

Снова послышалась стрельба, но на этот раз она доносилась откуда-то издалека. Значит, партизаны отступили. Надежды на то, что они спасут его, Митко, не было, а он так надеялся снова увидеться с Остоей, Душко, Босой! Где-то они сейчас?

3

Друзья встречали Новый, 1944 год в погребе, сохранившемся под развалинами дома Гаичей. Всю Козару засыпало снегом. Голодно было в горах. У ребят осталось совсем мало продовольствия. Если бы не Михайло, они пропали бы. Стояли холода, и ребят радовало только то, что осенью они запасли много дров и теперь не страдали от холода.