Волчата

— Я рад, что ты доверяешь мне, ведь мы довольно давно знакомы, не правда ли? Так вот, Анте. Ты пока еще слишком мало убивал, вот потому они тебе и снятся. Ты просто-напросто испугался, раскис и запаниковал. Ты и раньше у нас слыл мечтателем…

— Может быть, ты и прав. Какой-то двойственный у меня характер, но, как бы там ни было, я не нахожу смысла уничтожать гражданских лиц, хоть убей.

— Клин всегда надо вышибать клином. Ты знай свое дело, убивай. А о том, кто прав или не прав, болтай поменьше. Если мы войну проиграем, всем конец придет. И тем, кто мало убивал, и тем, кто убивал тысячами. Я лично умываю руки, как Понтий Пилат. Когда в лагерь приходит очередной транспорт с пленными, я обязан освободить для него место. И души летят к небу, там просторнее. Трупы — в овраг или в реку. Все как на конвейере. И не об идеологии мы тогда думаем, а о том, как побыстрее место для новых очистить. И не рассуждаем, каким способом побеждать…

— Может, я болен? — неуверенно сказал Кудела. — Немцы посылают меня к психиатру…

— Не говори ерунды. Ты же не сумасшедший. Такие попадают за решетку, и от них избавляются. У Гитлера для таких есть одно лекарство — укол, и человек словно засыпает. Вот тебе мой совет: приезжай-ка ты к нам. Дадим мы тебе в руки нож или палку, что тебе больше по вкусу. Недельку поработаешь — и всю ипохондрию как рукой снимет…

«Может, старый приятель прав?» — думал Кудела, возвращаясь к себе. Его предложение ехать в лагерь он тут же отверг… Перед глазами еще стояло лицо Стево. Сильно он переменился. В глазах лед, а руки трясутся. Только когда напился, перестали трястись. Видно, и у него твердость показная. Но если бы начальник отправил Куделу в лагерь, то Стево, не задумываясь, перерезал бы другу глотку или забил до смерти палкой.

Из города Кудела уезжал с надеждой, что время залечит все раны. Об этом ему однажды сказала Клара. «А может быть, надо поменьше думать о войне, а побольше о Кларе? Тогда все и пройдет?» — спросил себя Кудела.

6

В штабе майор узнал о поджоге мельницы. Предполагали, что сделали это партизаны. У кого же другого было столько причин, чтобы расправиться с мельником — агентом усташей? Но доверенное лицо майора сообщило Куделе об истинном положении дел. Оказывается, Муйо Бегич жив и здоров, он находится у родственника в селе. Он прислал письмо на имя Куделы, в котором и сообщил, кто и с какой целью поджег мельницу.

Кудела был зол на себя за то, что так доверял Баканяцу. Этого типа следовало бы раньше пристрелить. Ведь он и не скрывал своего желания поскорее добраться до золота. Сейчас Кудела вспомнил, что в ночь, когда сгорела мельница, из казармы исчезли трое… Кудела понимал: надо что-то предпринять, иначе можно расстаться с драгоценностями…

Кудела попросил в штабе автомобиль, сам сел за руль, а для большей безопасности прихватил с собой бывшего вестового, которому доверял как самому себе. Проехав мост и попетляв по пыльной дороге, они остановились возле дома долговязого Симы. Здесь Кудела бывал много раз.

Когда автомобиль остановился у ворот, залаяла собака. Кудела вышел. Вестовой следовал за ним. Открыла им старшая сестра Симы, с которой Кудела прошлым летом был в теплых отношениях. Лицо ее осветилось улыбкой. Она засуетилась, приглашая гостей в дом. При этом голос ее дрожал, и она заметно волновалась.

Все семейство Симы сидело за ужином. Когда нежданные гости вошли, у отца от неожиданности чуть не выпала из рук ложка. Мать побледнела, а дочери не могли скрыть беспокойства, поскольку лицо вошедшего майора и лихорадочный блеск его глаз не предвещали ничего хорошего.

Кудела отказался сесть за стол, отодвинул в сторону предложенную ему рюмку сливовицы и сразу же перешел к делу:

— Вы хорошо знаете, зачем я пришел. Я знаю, что вы прячете его дома. Речь идет о его и ваших головах. Думаю, вам хорошо известно, что бывает за укрывательство дезертиров.

— Господин майор, но Симы дома нет. Был, правда, да ушел, а куда, мы не знаем, — тихо проговорила мать.

Отец подтвердил:

— Еще совсем недавно был дома…

— Довольно! — прервал их Кудела. — Вы знаете, что я хорошо относился к вам и вашему сыну. Будьте же благоразумны. Дом окружен моими солдатами. Мы можем спокойно уничтожить вас и спалить дом. Это не пустые слова. Вы еще можете спасти сына. Я знаю, что он не виноват, хотя и участвовал в одном грязном деле, которое бросает тень на все наше движение. По закону ему за это положена смертная казнь.

Мать застонала и, обернувшись к отцу, шепнула:

— Я схожу за ним?.. Простите нас, но мы ни в чем не виноваты, — попыталась она объяснить майору. — Это Стипе подговорил нашего сына на такое… Вы же сами видите, что у нас хозяйство большое, Сима — наш единственный сын, он никогда ни в чем не нуждался…

— Я рад, что вы наконец образумились. Знаю, что вы уважаемые люди, и потому сделаю все, чтобы о случившемся не узнал никто. — Кудела подсел к столу и выпил сливовицы.

Они посидели молча. Прошло еще несколько минут, и в дверях появилась хозяйка дома, а за ней Сима в усташской форме и с пистолетом.