Волчье кладбище

– У меня ничего не вышло, – грустно отозвался проректор. – Тео лишь усомнился в трезвости моего ума. Он зашёл со мной в церковь, но через минуту сбежал. Тогда я велел ему идти в павильон на репетицию.

– Дальше, – сухо потребовал суперинтендант.

– Мы вошли в репетиционный зал вместе. Вскоре Поттегрю привёл остальных студентов.

– Вы помните, когда в последний раз видели Тео?

– Тогда и видел, – в глазах Кочински уже блестела влага. – Тогда… в последний раз…

Пока Хиксли царапал новую заметку, Милек Кочински поднялся с кресла.

– Дарт… – сказал он.

– Я обо всём позабочусь, – твёрдо заверил тот.

Кочински бесшумно вышел из кабинета.

– Кстати, – Хиксли оторвался от сделанной записи, словно и не заметив ухода проректора, – а кто мог знать о существовании креста в подвальном помещении, помимо работников церкви?

– Кто угодно, – пожал плечами Дарт. – Его год как убрали только. Там теперь каменный перед изгородью стоит.

– Ага! Значит, мы всё же имеем дело с тем, кто был здесь год назад и знал о существовании старого креста. Стало быть, первокурсников мы можем исключить.

Хиксли пробормотал какое-то поручение помощнику, а затем сказал:

– Кто из преподавателей находился в павильоне, когда началась репетиция?

– Мистер Поттегрю и мистер Треверс.

– Остальные?

– Находились в университете. Кто-то в преподавательской, кто-то у себя в комнате.

– Есть те, кто работает первый семестр?

– Нет. Коллектив у нас неизменный уже много лет.

– Вы знаете, у кого могли быть ключи от приходского подвала, кроме священника?

– Ключей никогда не было, мистер Хиксли. Вход в подвал находится с тыльной стороны церкви, но двери в него не запираются. Красть там решительно нечего. В былые времена это помещение служило бомбоубежищем. Сейчас это просто склад.

Суперинтендант что-то пометил в блокноте.

– Когда вы в последний раз видели Тео?

– В четверть восьмого, – ответил Дарт. – Во время потасовки в столовой.

Суперинтендант довольно кивнул.

– Итак, нам следует выяснить, не видел ли кто – случайно или не совсем, – как Тео покидал павильон. И был ли он один. Ваш сценограф вчера сообщил, что Тео вышел покурить. Было это, – Хиксли перелистал несколько страниц, – в двадцать минут десятого. После этого Тео, насколько мы пока осведомлены, никто не видел. Нам следует допросить всех преподавателей. И ещё персонал. Кто-нибудь из технического персонала здесь вечером остаётся?

– В здании живёт только Секвойя, наш уборщик. Кухарка и экономка приходят из деревни.

– Отлично. С ними мы поговорим, но чуть позже.

Хиксли взглянул на часы. В этот момент в дверь постучали.

– Сэр, отец Лерри здесь, – доложил констебль.

– Ненавижу католиков, – процедил Хиксли на выдохе. – Проводите его сюда!

Он повернулся к Дарту.

– Ваше мнение о католиках?

Дарт дёрнул кончиком носа.

– Думаю, они делают своё дело, как и мы с вами.

– А я считаю, что Англии католическая церковь нужна, как собачьему хвосту репей.

Брови Дарта удивлённо вздёрнулись.

– Лишнее, – Хиксли горячо прожестикулировал. – Ритуалы-обряды их помпезны, а церкви напоминают пряники с тортами. Это слишком инородно. Не по-английски.

Он хмыкнул.

– Чудачество, ей-богу! На рассвете, пока наши эксперты по дактилоскопии занимались делом, ваш святоша стоял рядом и долдонил что-то библейское.

– Он служил траурную мессу на месте убийства, – уточнил Дарт, не снижая чопорности в голосе. – Это не только в католичестве…

– Это раздражало! – гавкнул Хиксли и с гадливостью посмотрел в сторону вошедшего священника.

Отцу Лерри предложили кресло, в котором минутами ранее отсиживало допрос бренное тело Милека Кочински.

– Надеюсь, вы не против, что я послал за вами, святой отец?

– Нет, я всё понимаю, – мягко отозвался Лерри, угадывая в следователе приверженца еретической идеологии. – Прошу извинить, что не явился раньше. С утра в церкви собралось много людей, как на воскресную службу. Я читал им проповедь о мученической смерти и…

Суперинтендант поднял руку.

– Расскажите мне о кресте, который фигурирует в деле. Это какой-то ритуальный крест?

Как можно кротко и смиренно, видя раздражение Хиксли, отец Лерри поведал историю креста, а также о том, как мы с Адамом явились к нему вчера без десяти десять и как вместе искали крест в подвале, пока не услышали крики.

Милек Кочински и его сын заходили в церковь примерно в девять часов. После этого отец Лерри никого до нас с Адамом не встречал. Нет, он не выходил из церкви. Он мыл полы и протирал пыль, как и всегда. Он не может сказать, украли крест после того, как ушли Кочински, или же раньше, ввиду того, что не спускался в подвал уже довольно долгое время.

– Как священнослужитель, что вы думаете об этом убийстве? – спросил Хиксли.

– То же, что думаю, когда не надеваю рясу, – изрёк Лерри. – Любое убийство – чудовищно. А это…

– Я не об этом. Вы как священник, знающий множество проповедей и учений, что-нибудь видите в таком методе убийства? Что-то религиозное?

Отец Лерри наморщил лоб, пытаясь понять, к чему клонит суперинтендант.

– Мне, к примеру, всё это напоминает какой-то зверский сатанинский ритуал…