Волчье время

- Да, - выдохнул Олрис – но, заговорив, тут же почувствовал сильную боль в груди. Скосив глаза, он убедился, что кольчуга оставалась целой. Почему же, в таком случае, ему так больно?.. – А вы... ты... ищешь раненных? Может, тебе помочь?

Островитянин смерил его взглядом и, похоже, понял, что, несмотря на свое предложение, Олрис едва держится на ногах.

- Не надо, я тут не один, - хмыкнул он. – Лучше спускайся в гавань. Лейда вместе с нашей Королевой держат порт.

Олрис хотел спросить, где сейчас гвинны и давно ли кончилось сражение, но его собеседник уже пошёл дальше, одинаково спокойно перешагивая через тела гвиннов и своих товарищей. Олрис невольно позавидовал такой невозмутимости. Ему смотреть на изуродованные тела определенно не хотелось – даже того, что он видел краем глаза, было достаточно, чтобы его начало мутить. Еще недавно он бы посчитал себя слюнтяем, обнаружив, что его тошнит от вида трупов, но теперь переживания по поводу собственной храбрости стали казаться чем-то давним и неважным, не имевшим к настоящему моменту никакого отношения.

Под утро, когда к Северной стене доставили оружие, Олрис, как и все остальные, натянул тяжелую и неудобную кольчугу и перепоясался мечом. Он был уверен в том, что, если гвинны прорвутся за стену, его неминуемо убьют, но страшно почему-то не было. В сравнении с воспоминанием о магии Истока мысль о смерти уже не казалась такой жуткой и невыносимой, как обычно.

На стену Олриса не пустили, но, когда Лейда объявила своим падающим от усталости солдатам, что сэр Ирем приказал им ехать в Южный порт, кто-то из гверрцев не глядя сунул ему поводья лишней лошади. Ее хозяин, то ли убитый во время штурма, то ли раненный слишком серьезно, чтобы сесть в седло, ехать не мог, а Олрис, не участвовавший в общей схватке, выглядел достаточно здоровым, чтобы драться.

Мостовая превратилась в месиво из грязи и камней, так что решиться на галоп мог только сумасшедший. Но со стороны Южного порта наплывал щипавший глаза дым и запах гари, и они спешили – так спешили, что не могли позволить себе осторожность или здравый смысл. Олрис видел впереди только чей-то зелёный плащ, круп чужой лошади и комья грязи, вылетающие у неё из-под копыт.

Когда они вырвались с узких улочек на одну из широких улиц, прилегавших к гавани, им стало видно полыхавшие склады и наводняющую Южный порт толпу. Олрис едва успел рвануть поводья и остановить коня, и вдруг увидел Лейду, от которой его отделяло всего несколько рядов людей и лошадей. Она была в таком же темно-зелёном плаще и таких же стальных наплечниках поверх кольчужных рукавов, как и мужчины рядом с ней, но он сразу узнал ее – даже не по волнистым темным прядям, выбившимся из-под шлема, а по особенному, лёгкому движению, которым она привстала в стременах.

- Хеггов рог... сколько их там!.. – выдохнул всадник рядом с Олрисом. – Ирем сошел с ума. Нам их не удержать.

- Ннда... дело дрянь, - хмуро откликнулся его сосед. – Хотим мы или нет, но они все равно дойдут до Разделительной стены.

Юлиан Лэр, державшийся вплотную к Лейде, резко обернулся. Под его свирепым взглядом сделалось неловко даже Олрису, который не имел к словам своих соседей никакого отношения.

- Может, они, конечно, и дойдут до Разделительной стены, - ощерив зубы, согласился Лэр. – Но не по этой улице.

- Юлиан прав. Вперед!.. – сказала Лейда, посылая своего уставшего коня в галоп. Олрис почувствовал, что его лошадь ринулась вперед одновременно с остальными, не дожидаясь, пока неумелый всадник разберется, что следует делать.

Самым сложным, как ни странно, оказалось отпустить поводья и освободить правую руку для меча. И это был последний момент, когда Олрису еще было страшно – а потом бояться стало совершенно некогда. Когда первые всадники врезались в толпу гвиннов, то казалось, что враги все еще где-то далеко, а потом строй смешался, и Олрис сам не успел понять, как обрушил удар меча на чей-то шлем. Боевой конь, казалось, знал, что нужно делать, куда лучше Олриса, а ему оставалось только наносить и отбивать удары и пытаться не свалиться под копыта лошади.

Олрис никогда не считал себя героем, но, наверное, в тот день он совершенно обезумел, потому что, неожиданно заметив среди гвиннов коренастую, квадратную фигуру Мясника из Брэге, он не попытался развернуть коня, а поступил как раз наоборот – яростно заорав, направил своего коня прямо наперерез Рыжебородому, нисколько не заботясь, что Нэйд в состоянии прикончить пятерых таких противников, как он. Судя по лицу Мясника, тот его так и не узнал – для него Олрис был просто мальчишкой верхом на слишком хорошем для него коне. И именно коню достался удар Рыжебородого, обрушившего удар топора на его шею.