Волчья песнь

И я был быстр. Пересек лужайку, направляясь к своему дому. Стараясь оставаться на чеку, я держал глаза и уши открытыми, потому что меня этому научили. Защита Гордо, разумеется, была активирована. Меня окружали волки. Я был в стае. Большой и сильный. Отец когда-то сказал, что ко мне будут дерьмово относиться, но он мертв и похоронен, а я все еще жив. Я стал важен для кого-то. Даже для многих людей. У меня появились друзья. Была семья. Может, когда-нибудь ко мне и отнесутся дерьмово, но в таком случае их встретят клыком и когтем.

Я двигался целенаправленно.

Оставался на чеку.

Все было в порядке.

Ничего необычного.

Пускай я оставался человеком, тем не менее мои инстинкты обострились.

Все было хорошо. Все было просто прекрасно.

Но я все равно перестраховался.

Вошел через боковую дверь на кухне.

Стоило закрыть ее за собой, как меня будто накрыло мокрым одеялом.

Темным. Заглушающим все.

В воздухе стоял резкий запах, почти как от дыма.

Узы стаи все еще ощущались, но стали серыми и тусклыми. Приглушенными.

— Мам?

И какой-то мужчина ответил мне:

— Привет.

Он стоял, прислонившись к столешнице возле раковины. Это был высокий мужчина. Стройный. С редеющими каштановыми волосами. Вокруг его глаз залегли крохотные морщинки. Острый, угловатый нос, ровные зубы. Загорелая кожа без единой видимой отметины. Он улыбнулся мне, и это была добрая улыбка.

Искрившаяся весельем. Удовольствием.

Он был доволен.

— Окс, верно? — произнес он.

Я сделал осторожный шаг, потому что это было неправильно, неправильно, неправильно.

— Где моя мама?

Мужчина склонил голову набок, и улыбка его слегка померкла.

— Это было грубо, — заметил он. — Я задал тебе вопрос.

Я ничего не ответил.

— Окс, — тяжело вздохнул он.

Она хранила серебро в шкафу в другом конце кухни. Я мог бы…

— Я, конечно, слышал о тебе разные истории. Человек, который бегает с волками. Человек в волчьей стае. Скажи-ка мне, Окснард. Чувствуешь ли ты зов волка в себе? Цепляется ли он когтями за человеческую плоть, окружающую твои человеческие кости?

— Где она? — это тяжелое чувство не покидало меня, и я подумал, что именно так ощущается магия, когда ты окутан ею. Видимо, Гордо чувствовал себя так все время.

— Я задал тебе вопрос, — нахмурился незнакомец.

— Я не волк.

— Я знаю. Это мне прекрасно известно. Но я спрашивал не об этом.

— Нет. Я этого не чувствую.

— Это была ложь, — заметил мужчина. — Зачем ты мне лжешь, Окс?

— Прошу прощения. Пожалуйста. Где она?

— Ты же знаешь, они тебя не слышат.

— Кто?

— Твоя стая. Они не догадываются, что что-то… не так. Оно слишком мощное. Это заклинание.

— Я заметил.

— Ты знаешь, кто я такой? — поинтересовался он. Его глаза были ярко-зелеными, пока в них не вспыхнул оранжевый огонь. Но это был не тот хэллоуинский оранжевый, к которому я привык, яркий и живой. Нет, этот оранжевый напоминал гниль.

— Нет.

— Еще одна ложь. Окс. Неужели они ничему тебя не научили?

— Не делай этого, — попросил я.

— Не делать чего? — рассмеялся он.

— Не причиняй ей боль.

— Ах. Что ж. Разумеется. Ты можешь остановить это, Окс. Если пожелаешь.

— Как?

— На самом деле все очень просто. Отдай мне Джо и Томаса Беннетов, а я отдам тебе твою мать. Ты позвонишь им и попросишь прийти. Мне все равно, что ты скажешь, чтобы привести их сюда. Мне нужны лишь эти двое и только они. Если я хотя бы заподозрю, что ты пытаешься их предупредить, я выкрашу стены ее кровью.

— Ты не можешь…

— Вот тут ты ошибаешься, — перебил он. — Потому что я могу. И даже более того, я уже это делаю. Прямо сейчас. Пока мы разговариваем. Пока ты дышишь. Пока стоишь там с гулко бьющимся кроличьим сердечком.

— Ты не можешь…

— Окс. Окс. Не спорь со мной. Только не об этом. Я чудовище. Я стал таким по милости и глупости людей, и уже давно перестал отрицать то, кем я являюсь. Я возьму то, что принадлежит мне по праву, и все будет хорошо.

— Не нужно этого делать, — мой голос дрогнул.

— Тебе придется сделать выбор, Окснард. Поторопись. У тебя есть минута, чтобы принять решение.

Я шагнул к нему, сжав руки в кулаки. Голова болела, в ней пульсировало только «Мама», «Джо» и «Томас», я испытывал столько злости. Столько ярости из-за того, что этот человек, этот обманчиво простой на вид человек смог войти в мой дом и попытаться отнять у меня все. Все, что у меня было. Все, что я построил.

— Ричард Коллинз, — сказал я.

Он усмехнулся. Поклонился. Расставив руки в стороны в изящном реверансе.

— К вашим услугам.

Его глаза вновь вспыхнули прогнившим оранжевым светом.

— Я убью тебя, — предупредил я. — За все, что ты сделал.

Его улыбка стала еще шире. Зубы у него были скорее волчьи, чем человеческие.

— Теперь я понимаю, почему ты нравишься Томасу. Человек или нет, но в тебе есть крохотное нечто… нечто особенное, я прав? Сорок пять секунд, Окс.

— Не делай этого, — попросил я. — Возьми меня. Оставь их в покое. Я пойду с тобой.

Его улыбка угасла.

— Так скоро жертвуешь собой?

— Просто возьми меня, — еще один шаг вперед. — Я пойду не сопротивляясь. Куда захочешь.