Волчица и пряности. Том II

Любой, кто видел переписку между капитаном и хозяином корабля, понял бы, что в словах Якоба не было и капли правды. Большая часть переписки состояла из просьб капитана дать ему новых гребцов и заверений хозяина, что прежние ещё вполне могут работать.

Как правило, четверо из пяти гребцов на кораблях дальнего плавания бесполезны уже через два года, половина остальных — ещё через два. Оставшихся, самых крепких мужчин, сажают на противопиратские корабли, и они никогда не возвращаются.

И всё же корабль не самое плохое место. В шахтах люди умирают в первый год от болезни лёгких. Если же человеку крупно повезёт и он избежит этой участи, то, скорее всего, погибнет года через два под завалом.

И наоборот, долги пострадавших не по своей вине выплачивала гильдия, а потом они каждый год постепенно возвращали долг с низкими процентами — завидная судьба! Попав в беду, начинаешь понимать, насколько тяжким грехом является алчность.

— Но, конечно, ты знаешь, что я не желаю тебе смерти. Не забывай об этом! Однако за преступлением следует наказание, и я не в силах изменить этот порядок.

— Понимаю.

Якоб смотрел ему в глаза, и впервые Лоуренс заметил проблеск сочувствия в суровом взгляде.

— Остаётся лишь сделать всё возможное за эти два дня. Чем смогу — помогу. Личная поддержка в торговле не запрещена. Тут я не поскуплюсь. К тому же я тебе доверяю и не буду задерживать на эти два дня, хоть и должен бы.

Слова о доверии сильно давили на Лоуренса, ведь Холо обещала устроить ему побег, если всё пойдёт прахом. Но теперь, сбежав, он предаст Якоба. Мог ли Лоуренс так поступить? Похоже, он и сам не знал ответа…

— Спасибо за всё. Я постараюсь заработать денег за эти два дня.

— Торговля порой радует неожиданными открытиями и возможностями. Некоторые из них мы видим только перед лицом смертельной опасности.

Эти слова несколько удивили Лоуренса. Казалось, в них был завуалированный намёк на незаконные действия. Как глава союза Роуэна в Рюбинхайгене, Якоб обрисовал всю тяжесть реального положения дел, но по-человечески он действительно переживал за Лоуренса. Ведь под руководством человека, неспособного на сочувствие, гильдия не стала бы для торговцев вторым домом.

— Ты хочешь спросить или сообщить что-то ещё?

Лоуренс сначала покачал головой, но тут ему внезапно пришла в голову кое-какая мысль.

— Вам, Якоб, стоит заранее подумать, что вы скажете, когда я невероятным образом верну деньги!

Глаза Якоба на секунду расширились от удивления, и он громко расхохотался. И правда, самые смешные шутки рождаются в неожиданные моменты.

— О, я непременно найду что сказать! А ты, красавица, хочешь что-нибудь добавить?

Лоуренс был уверен, что Холо вставит своё слово, но, на удивление, она лишь тихо покачала головой.

— Значит, на этом закончим. Не стоит тратить много времени на болтовню. Люди кругом чересчур мнительны: если поползут недобрые слухи, тебе будет тяжелее действовать.

Кресло снова скрипнуло, когда Якоб поднялся; собеседники последовали за ним.

Якоб и Лоуренс знали: торговцу не стоит показываться на людях с кислой миной, поэтому они старались изобразить на лице праздное, беззаботное выражение, будто у них состоялась обыкновенная дружеская беседа. Вернувшись в зал, Якоб занял своё обычное место и лёгким движением помахал Лоуренсу на прощание. Но люди, потягивающие вино в зале, напряжённо молчали, словно чувствовали неладное. Лоуренс ощущал тяжёлые взгляды на своей спине и, лишь закрыв за собой дверь, избавился от них. А ведь гильдия могла задержать его! Лоуренс был очень благодарен Якобу за эти два дня форы. Поистине широкий жест доброго человека!

— Есть два дня полной свободы, и нужно сделать всё, что только возможно, — пробормотал он, успокаивая себя.

Однако надежда собрать за два дня огромную сумму в сорок семь люмионов казалась бредовой фантазией. Если бы существовал такой способ, все бедняки уже стали бы сказочно богаты. Тем не менее нужно было что-то придумать. Если не удастся, его ожидает судьба, о которой страшно помыслить. Мечты о магазине будут растоптаны, исчезнет всякая надежда вернуться к торговле, и он проведёт остаток жизни в тёмной шахте или на корабле, где даже шум волн не может заглушить крики агонии.

Он мужался и убеждал себя, что всё как-нибудь разрешится, но чем усерднее это делал, тем более призрачным казался шанс выбраться из передряги.

Якоб доверял Лоуренсу и дал эти два дня… Но что, если Якоб из сострадания хотел подарить последние часы свободы обречённому человеку?..

Чем больше Лоуренс рассуждал, тем яснее осознавал: сорок семь люмионов ему за два дня не заработать. У него задрожали руки, торговец ощутил горький стыд и сжал кулаки, чтобы унять дрожь. Поверх кулака легла маленькая ручка Холо, и тут он вспомнил, что она находится рядом. Он не один! Лоуренс наконец справился с волнением и сделал глубокий вдох. Если ничего не изменится, ему придётся нарушить обещание сопроводить её до северных лесов. Лоуренс снова стал искать выход.

Заметив в нём перемену, Холо заговорила:

— Что думаешь делать?