Волчица и пряности. Том IV

Холо так сладко спала, что Лоуренс сам решил ненадолго прилечь и не заметил, как уснул. Когда он открыл глаза, уже стемнело.

— Как было сказано? Если не сложить одежду и не накрыться одеялом, хорошего ужина не жди?

Он приподнялся и заметил на себе одеяло, которым точно не накрывался.

— Ты для такого слишком добрая, — зевая, в тон ей сказал Лоуренс.

Холо перебирала шерсть на хвосте и ответила ему хихиканьем.

— Долго же я проспал… Ты небось голодная.

— Я хранила твой сон, превозмогая голод. Теперь ты видишь мою доброту?

— А может, просто взяла денег у меня из кошелька?

Холо, по своему обыкновению, не рассердилась, лишь ухмыльнулась, блеснув клыками.

Лоуренс слез с кровати, открыл деревянные ставни, выглянул наружу и покрутил головой по сторонам.

— Смотри-ка, в деревне ночь наступает быстро. В такой час на площади уже ни души.

Холо тут же встрепенулась.

— И магазинов не видно. Сможем ли мы поужинать? — взволнованно обратилась она к Лоуренсу, усевшемуся на подоконник.

— В пивной наверняка сможем. Туда-то путники заглядывают хоть изредка.

— Так отправимся же поскорее.

— Но я ведь только встал… Ладно-ладно… — сдался Лоуренс под сердитым взглядом Холо, пожал плечами и, едва поднявшись с подоконника, кое-что заметил.

Безлюдную в сумерках площадь стремительно пересекла чья-то тень — приглядевшись, он признал в ней мельника Эвана.

— Гляди-ка! — раздался возглас, и Холо вдруг вынырнула откуда-то снизу.

Тот чуть не вскрикнул:

— Ты как чёрт из табакерки! У меня душа в пятки ушла.

— Потому что она у тебя заячья? Но что там?

Любой испугается, если выскочить перед ним бесшумно, не издавая звуков шагов или шуршания одежды, но отвечать на насмешки Холо себе дороже.

— Да ничего особенного. Но интересно, куда он идёт.

— К церкви.

Считается, что мельник, как никто другой, должен быть чист душой. В церковном городе Рюбинхайгене пастушке Норе приходилось посещать церковную службу, несмотря на то, что священнослужители заваливали её тяжёлой работой и выказывали недоверие. Так и Эван, возможно, часто заглядывал на молитву.

— Не нравится мне это.

— А как ему-то не понравилось бы, узнай он, что мы за ним следим.

Тем временем Эван легонько постучал в дверь. Стучал как-то чудно, словно желая подать знак человеку за дверью, что пришёл именно он. Впрочем, стоило ли удивляться и его попытке скрыться от людских глаз, и тому, как он старался не наделать лишнего шуму, — стоило ли этому удивляться, зная, что парень — мельник?

Кроме того, церковь в деревне была явно не на хорошем счету. Поэтому Лоуренс только пожал плечами и уже собрался отойти от окна, как вдруг Холо с силой потянула его за край сюртука.

— Чего? — спросил он, но девушка молча указала за окно — туда, где стояла церковь.

Глазам торговца предстала удивительная картина.

— Ну надо же… — весело пробормотала Холо.

Её хвост зашевелился, подметая доски пола; Лоуренс уставился на него как зачарованный, но тут же пришёл в себя и захлопнул ставни, заработав недовольный взгляд спутницы.

— Только богам позволено наблюдать за человеческой жизнью, — заявил он.

Волчица не нашлась что ответить и с досадой посмотрела на закрытые ставни.

Конечно, на стук двери отворились, и на пороге церкви предстала Эльза. Тогда-то Эван заключил девушку в объятия, будто пытаясь удержать в руках чрезвычайно дорогую вещь. Назвать эти объятия всего лишь тёплым дружеским приветствием не повернулся бы язык.

— Неужто тебе самому не интересно?

— Интересно — если они говорят о какой-нибудь тайной торговой сделке.

— Как знать, а вдруг и говорят. Я могла бы подслушать. Что скажешь? — Холо улыбнулась, показав один клык, и лукаво прищурилась.

— Кто бы мог подумать, что ты любительница столь грязных дел, — вздохнул Лоуренс. В голосе его звучало удивление.

Холо, сердито сверкнув глазами, проскользнула между ним и окном и выпрямилась:

— Что же в этом плохого?

— Хорошего мало, вот что.

Для торговца дело чести — провести трое суток, пытаясь подслушать подробности тайной торговой сделки, однако выведывать про чужие любовные интриги считалось крайне непорядочным.

— Да будет тебе известно: мною движет не простое любопытство.

Холо сложила руки на груди, склонила голову и прикрыла глаза, будто о чём-то вспоминая.

«Интересно, какую же отговорку она придумает?» — подумал Лоуренс. В том, что её мотив не что иное, как любопытство, он совершенно не сомневался.

Пару мгновений девушка стояла неподвижно, а потом продолжила:

— Можно сказать, я желаю научиться.

— Научиться?

«Могла бы придумать причину поинтереснее», — разочарованно решил Лоуренс. Кроме того, чему ещё она собралась научиться на этом поприще, зачем? Чтобы вскружить голову какому-нибудь королю? Тогда, возможно, удастся добиться для себя особых условий оплаты пошлин и множества других привилегий — размечтался торговец и уже протянул руку к металлическому ковшу с водой, но тут Холо заговорила вновь:

— Да, научиться. Узнать, как же другие люди видят нас с тобою.

Ковш выскользнул у него из пальцев, Лоуренс поспешно пытался удержать его, но не успел.