Воля Ауле

Дори быстро нашёл место, где расположились южные гномы, и, к счастью, там знали, кто такой Двалин Дуб. Дори нашёл его, и познакомил с Фаластуром. Двалин, по привычке, часто хмурился, и Фаластур сначала стушевался, но вскоре освоился и опять начал балаболить.

Дело шло к вечеру, и Дори, Двалин и Фаластур пришли к месту, где располагалась Адамантовая дружина.

Гномы сначала косо посмотрели на Фаластура, но, потёрший руки Грор, мигом разрядил ситуацию:

— Так! Значит, сегодня у нас будет музыка! А это значит, что мы будем пить, петь и плясать!

Фаластур, хоть и был бард, привыкший петь о высоком, засмеялся и согласился — предложение ему понравилось. Азагхал, обычно строгий в плане пиров и увеселений, в этот раз махнул рукой, потому что нечасто собираются такие друзья.

Ори спросил у Дори:

— Вот ты вроде не болтливый гном, а столько знакомств завёл. И где ты только их находишь?

Тот, рассеянно улыбнулся:

— Они сами меня находят…

Ори слегка с усмешкой толкнул его в плечо:

— Ты определённо хитёр и не так прост как кажешься!

А затем серьёзно добавил:

— Ты изменился за последний.

— Ты тоже. Жизнь нас изменила.

— Это точно…

А тем временем гномы завели песню, а Фаластур им аккомпанировал. Оказалось, что у некоторых гномов тоже есть музыкальные инструменты, и вскоре к арфе прибавились бубен и две звонкие дудки.

Пиво лейся веселей, веселей! Эге-гей!

Я сегодня средь друзей! Средь друзей! Эге-гей!

Хмель разгонит нашу кровь! Будем петь и плясать!

Будем топать веселей, громче всех распевать!

Мало кружки пива нам! Бочка — то в самый раз!

Выноси, кати и лей ярый хмель, пряный квас!

Медовуха пусть шипит и течёт по усам!

Дайте волю же своим громовым голосам!

Пусть качается земля и трещит белый свет!

Мы сегодня пьём до дна! Здесь хмельной наш совет!

Не стесняйся! Веселей подходи и пляши,

Бей в ладоши громче всех и танцуй от души!

Буду топать и плясать изо всех сил, пока

Не отвалится совсем, эх, от пляски нога!

Громче музыку играй, музыкант, не ленись!

Крепче пламя наших душ и сердец разгорись!

Слава хмелю! Пиву! Всем! Слава нашим друзьям!

Слава смело заглянувшим на праздник гостям!

Пусть весёлый громкий смех будет слышен кругом,

И никто не смог уйти бы отсюда пешком!

В ту ночь гномы пели, пили и веселились всю ночь. Их веселье было таким неудержимым, что к ним стали приходить гномы отовсюду. В какой-то момент Фаластур и впрямь чуть не свалился с ног, но его вовремя подхватили и заменили другие музыканты…

Под утро все разбрелись и у костра осталось несколько крепких до сна гномов, которые тянули тихонько протяжную песню. На много миль вокруг разносился храп тысяч голосов.

И вот тут случилось одно неприятное событие, которое подтолкнуло короля Даина к более решительным действиям.

Глава 25. Битва при Гундабаде

— Пожар! Пожар! — разнеслось по округе.

Гномы переполошились и побежали тушить пожар. Они бегали, натыкались друг на друга, падали, носили землю, воду, засыпали и заливали огонь. По счастью, никто не пострадал. Горел склад с горючим веществом, которое предназначалось для зажигательных снарядов для катапульт. Это был не единственный склад, но горел знатно, и было далеко видно.

Через пару часов огонь удалось потушить и стали разбираться, в чём причина, но до конца выявить не удалось — то ли это орки смогли поджечь лагерь, то ли какой-то гном по беспечности закурил рядом трубку.

Так или иначе, Даин был очень рассержен и отчитал Азагхала за то, что его «гномы вчера веселились больше всех, хотя повода пока ещё не было». Бойцам было жалко своего начальника, и они хотели заступиться на за него, но тот твёрдо остановил их, сказав, что это его вина. Срывать же злобу на своих подчинённых он не стал.

Даин думал о том, что засада затягивается, хотя прошла ещё только неделя с начала блокады. Прорываться орки не спешили, а конкретных вестей от Язанда не было.

И всё же король гномов решился. С того момента он, как сгорел склад с горючим, он взял срок в неделю и начал проводить активные учения. Гномов гоняли с утра до вечера, и только на седьмой день дали отдохнуть, но с условием — «без пьянок и гулянок». Хотя, надо сказать, гномы и сами были до того уставившими, что им было не до веселья.