Волк Арагона

Он обернулся, проклятия искривили его губы под бородой. Кругом была только сонная тишина над жаркой, поросшей травой равниной.

Он потянулся за своим пониардом[15] и побледнел. Кинжал тоже исчез. Он остался безоружным!

А БЫЛ ли это волк? Он с сомнением покачал головой. Ни у одного зверя не хватило бы ума украсть его оружие, пока он спал.

Зверь явился вновь. Он выбежал рысцой из подлеска и остановился в дюжине футов от него, высунув язык и пристально глядя в глаза. Клыки у него были убийственно острыми. Внезапно он зарычал.

Дон Диего наклонился, ища камень, но ничего не нашел. Волк шагнул вперед, и испанец был вынужден отступить. Животное быстро развернулось, исчезло в кустах и больше не появлялось. Дон Диего постоял в нерешительности мгновение, затем снова зашагал на восток. Он настороженно оглядывался, но волк больше не появлялся.

День тянулся медленно. Небо было голубым, безоблачным и пышущим жаром. Воздух колебался от тепла прокаленной солнцем равнины. Дон Диего продолжал идти, надеясь, что он оставил волка позади. Он не останавливался до тех пор, пока не стали подкашиваться ноги.

Пришел закат, а он все еще находился посреди llanos[16]. Неподалеку шевельнулась тень. Сверкнули красные глаза. Послышалось глухое рычание.

Дон Диего, качаясь, поднялся на ноги. Волк исчез, но появился снова, когда испанец присел на землю. Человек поднялся и продолжил, спотыкаясь, идти на восток.

Двигаясь, он обнаружил, что волк держится сзади, на расстоянии. Так что всю эту ночь испанец шел, пошатываясь, с пересохшим и спекшимся от жажды горлом. Волк неотрывно следовал за ним по пятам.

На рассвете Волк Арагона подошел к небольшому источнику. Жажда пересилила осторожность. Он бросился на землю и погрузил лицо в холодную воду. Тут же острая боль пронзила его правую ногу.

Он обернулся, но увидал, лишь, как волк убегает в кусты. Он попытался встать, но только для того, чтобы беспомощно упасть. Из лодыжки текла кровь. Нога конвульсивно подергивалась.

Ахиллово сухожилие было аккуратно перерезано острыми, как нож, клыками. Только опытный хирург мог помочь дону Диего, чтобы он смог идти.

Теперь ему было совсем не до смеха, пока он промывал рану и перевязывал ее полосками, оторванными от его одежды. Проделав это, дон Диего сел и задумался. До побережья, где он мог получить помощь, было недалеко. Там можно найти места, где можно спрятаться даже Волку Арагона.

Какая еще была альтернатива? Оставить все, как есть, между тем, как волк становится все более дерзким? Нет! Нужно сделать костыль…

На llanos не было деревьев. Он нашел только тонкие ветки, которые трескались и ломались под его весом. Поэтому, держа в одной руке камень с острыми краями, он пополз.

Он надеялся, что волк подойдет поближе. В его карманах был запас камней. Если повезет, он мог бы убить зверя метким ударом.

Словно угадав его намерения, волк последовал за ним на расстоянии вытянутой руки. Казалось, он обладал почти человеческим — или, как подумалось дону Диего, дьявольским умом. По какой-то причине оказалось невозможно попасть в него. Волк легко уворачивался всякий раз, когда испанец кидал камень.

Наконец все снаряды закончились. Ослепительный, безжалостный солнечный свет лился с неба. Волк приблизился.

К этому времени одежда дона Диего превратилась в лохмотья, а колени — в месиво окровавленной плоти. Его руки стали сосредоточием невыносимой боли, но он не осмеливался остановиться. Неистовый огонь жизни, пылавший в нем, не позволял ему даже подумать о смерти. Каким-то образом он должен перехитрить преследователя. Берег уже где-то неподалеку.

Пустые голубые глаза, обведенные красными кругами, были широко раскрыты, шлем давно потерялся. Наступила ночь, но дон Диего не спал. Волк безостановочно гнал его.

Испанец не осознал момента, когда волк сбил его с намеченного направления и повел снова в глубь страны. Ночи и дни слились в отупелую монотонность нестихающей боли. Иногда он находил воду. Тогда волк позволял ему напиться, ведь это он приводил дона Диего к источникам воды.

Когда испанца начинал мучить голод, рядом с ним, при пробуждении ото сна, лежал только что убитый кролик; иногда ему разрешали поспать, хотя и недолго. Есть и пить ему дозволялось тоже немного. Голод и жажда терзали Волка Арагона.

Дни… ночи…

Однажды еще один волк спустился с холмов, почуяв кровь и добычу. Серый волк сразился с незваным гостем и убил его. Затем дон Диего поел сырого и жилистого мяса.

Ночи… и дни… и разум покинул голову испанца. До этого страдания ничего не существовало. Не было более ничего, кроме необходимости продолжать двигаться, чтобы острые зубы не укусили и не причинили ему боль. Если он поползет дальше, там будет еда и вода.

Дни… и ночи…

КАПИТАН РАМОН АЛЬВАРЕС сделал поспешный жест своему ординарцу и поднял руку, веля остановиться. Его отряд, колонна людей в форме, натянул поводья своих лошадей. Ординарец вскинул к плечу мушкет.

— Стоять! — приказал Альварес. — Этого человека преследует волк. Огонь!