Волки

«Тут ведь какое дело, господин начальник офицер, эти карты служат мне молитвенником, и одновременно они служат мне календарем. Только по картам я читать умею, а в книгах не понимаю ни «бэ», ни «мэ». Так, например, когда я вижу короля, думаю, что это сам Господь Бог, который нас сотворил и помогал нам. Два зерна на картах рассказывают мне о Старом и Новом завете. Три зерна пробуждают воспоминания о трех молодых людях, которые были брошены в огненную печь, но Бог все-таки сделал так, что они не сгорели, поскольку были крепки в своей вере. Как увижу я четыре зерна на карте, сразу вспоминаю о четырех евангелистах. Пятерка для меня связана с теми пятерыми девушками, которые с зажженными фонарями ожидали молодоженов (по правде сказать, там было десять девушек, но о других пятерых я думать не хочу). Шестерка напоминает мне, что Бог сотворил весь этот мир за шесть дней. Как семерку вижу, сразу же думаю о субботе. Восьмерка вызывает во мне мысли о тех, что спаслись с Ноем в ковчеге. Девятка напоминает мне тех глухонемых, которые после излечения не захотели поблагодарить Бога, десятка — десять Божьих заповедей, дама — королеву, которая учила мудрости царя Соломона. Когда же я вижу короля, то думаю о верности своему царю».

«Ты же говорил, что король напоминает тебе Бога?!»

«Нет, Бога мне напоминает туз».

После такой речи офицер спрашивает цыгана:

«А что ты думаешь, когда видишь валета?»

Цыган ему на это ответил, что сказать-то он может, да опасается кого-нибудь оскорбить…

Офицер ему и говорит:

«Никого не бойся и говори все, что ты думаешь…»

Тогда цыган, помолчав немного, начал:

«Валет похож на этого дурака священника, который к вам приходил жаловаться. И обвинил меня во всех грехах. Поэтому я и говорю, что карты служат мне на все случаи жизни».

Посмеялся офицер на эту мудреную цыганскую речь, но отпустил солдата безо всякого наказания…

Тут уж пришла очередь Мити посмеяться над сказкой. Старый цыган, видя, что Митя буквально захлебывается от смеха, отнесся к этому одобрительно.

— Смейся, смейся, лишь бы суть понял.

— Разве в этом рассказе есть тайна? — удивился Митя. — Не только цыгане могут найти выход из любого положения. На свете много ловких людей.

— Это ты про кого? — спросил Хулай. — Уж не про блатных ли?

— А хотя бы и так…

— Сам-то ты из другой породы, меня не обманешь, но течение тебя к ним прибило на время. Только я тебе так скажу, Митя: уходи от них! Не принесут они тебе счастья.

— Какое может быть у меня счастье, старик, — с горечью сказал Митя, — судьба посмеялась надо мной?

— А ты не перечь ей, это бесполезно. Но все же разумей, что лучше, а что хуже. Историю твою я знаю и думаю так: не видел ты много лет Седого и жил спокойно, не знал той, которая тебя до беды довела, и беды не было.

— Что ты хочешь сказать, старик? Значит, надо от всего освободиться? Так это же одиночество, что может быть хуже?

— Человек вообще одинок, — ответил ему Хулай, — но не всякий об этом знает. Человек рождается один и умирает тоже один. Или ты по-другому думаешь? Каждый только понять должен, для чего он родился и живет, тогда все остальное значения не имеет. Но когда ты поймешь, для чего родился, то можешь ради этого любую жертву принести… Расскажу тебе еще одну историю, нашу цыганскую. В одном таборе жила семья: отец, мать, четыре сына и дочь. Красоты та цыганка была необычайной и очень музыку любила. На гитаре играла и хотела выучиться на скрипке. Многие сватались к той цыганке, и всем она отказывала. И вот однажды повстречалась та цыганка в лесу с охотником, чужаком. И — влюбилась в него. А он никакого внимания на нее не обращал. И даже подойти к ней не захотел. У всех спрашивала цыганка, что ей делать, даже у птиц и зверей, но никто не мог ей ничего ответить.

И вот однажды явился к той цыганке Бэнг и говорит ей:

«Знаю я, что тебя мучает. Если отдашь мне четырех своих братьев, которых я согну в проволоку, сделав из них струны, и твоего отца, которого я превращу в скрипку, и твою мать, из которой я сделаю смычок, тогда я тебе помогу».

Цыганка была в отчаянии и не знала, что делать. Слишком сильно полюбила она охотника и ради него была готова на все. И цыганка согласилась.

Дьявол сделал из отца, матери и братьев девушки скрипку, струны и смычок и говорит ей:

«Вот тебе скрипка и смычок. Иди и играй! Лучше тебя никто на всем белом свете играть не будет. И тот, кого ты любишь, станет твоим».

Так и случилось. Как только цыганка заиграла, появился охотник, упал перед ней на колени и стал умолять ее, чтобы она вышла за него замуж. Увидел такую картину Бэнг, заревновал и увел охотника и цыганку с собой. А скрипка в лесу осталась. И лежала она там до тех пор, пока не появился какой-то цыган, не взял скрипку и не стал обходить с ней окрестности. Играет тот цыган на скрипке, а вокруг и смех и слезы. Это Бэнг смеется. А та цыганская семья, которую Бэнг превратил в скрипку, плачет. Понял, морэ, что к чему?

— Понял, — ответил Митя. — Чтобы на такую жертву пойти, надо самого себя как следует узнать, а то все может быть напрасным.