Волки и вепри

Иное дело, что сей кусок было решено пустить в оборот. Им было по двадцать два — двадцать три года, Крак, Лейф и Хравен — и того старше, а они, сами по себе, ничего не сделали, не достигли, не поймали достойной дичи. Мужи неизвестные. Хродгар часто приговаривал, что, мол, в нашем-то возрасте Свен Ингмарсон уже вовсю бил врагов в Ронадале, а Рунольф Рагнарсон шёл на Керим! При этом юный вождь так яростно дёргал себя за чуб, что грозил его оторвать. Торкель мрачно шутил, что, мол, дёрни в другом месте — разом утихнешь, но и сам скрежетал зубами: в двадцать лет его брат, Торольф Храбрый, уже был хёвдингом и водил драккар, и люди считали за честь служить ему. То, что Гиссур Кишка потом плюнул на эту честь, а борода Асбьёрна, убийцы Торольфа, украшала плащ Волчонка, не слишком унимало грызоту в груди. Но куда больше терзался Хаген, и в какой-то миг ему стало невмоготу делать вид, что всё хорошо. Он дурел от безделья да от мелочных делишек. Дымил трубкой, как знаменитый вулкан Геккель на острове Геккельсей, мрачно ходил туда-сюда, не говоря ни слова, кроме тех, что не приняты в благородных домах, едва не бился головой о стены — и всё время что-то писал да чертил, листал какие-то книги, карты, ворошил свои заметки, лихорадочно сверкая глазами. Братья начали беспокоиться, но Хравен лишь покачал головой, загадочно улыбаясь:

— У этого лемминга зудит в заду. А когда у леммингов начинает зудеть в заду, что они делают?

Братья переглянулись. Ужас плескался в их глазах предвечной бездной, и лишь на самом дне — искорка надежды. Когда твой друг задумывает безумное дело…

С другой стороны, все слыхали пословицу: не становись между леммингом и морем.

А потом Хаген куда-то уехал на пару дней. Вернулся, когда братья как раз сели обедать. И с порога, не здороваясь и солнечно улыбаясь, заявил:

— Братья, давайте разграбим Эйред!

И, глядя, как луковая похлёбка течёт мимо ртов по усам, точно фоссы во фьордах, добавил:

— Но сначала — заедем в Гримсаль. У них там мертвецы из курганов лезут.

3

Арнульф Иварсон так повернул дело в Гравике, что вскоре под его знаменем собралось шесть сотен бойцов на семнадцати кораблях, и никто не сказал бы, что Седой испытывает недостаток в умелых мореходах. Когда разнёсся слух, что легендарный сэконунг возвращается на дорогу чайки для большого и славного дела, откликнулись многие, так что три тысячи гульденов из Гримсаля весьма пригодились. Ибо тот не зовётся хорошим вождём, кто скуп на харч и перстни, а всякий скажет, что и то, и другое стоит денег.

Одним из первых пришёл Орм Белый сын Эрика на трёх судах во главе сотни викингов. Его советники Рагнвальд и Унферт долго обсуждали с Арнульфом и его волчатами подробности похода, и с редким единодушием пришли к выводу, что — да, будет толк. Отписались Орму, и тот прибыл через пару дней, медоточиво улыбаясь и разбрасывая кольца да серебро. Приличия ради обнялся с Хродгаром, раскланялся с остальными, поздравил братьев с удачей в Гримсале, а Торкеля — с помолвкой. Друзья держали себя ровно и учтиво, но Хаген обратил внимание, как дрогнуло лицо у Хродгара, как взор Орма подёрнулся на миг инистой дымкой, а в крепком, слегка затянувшемся рукопожатии Хаген почувствовал предостережение. Мало напоминал племянник ярла того витязя, что рубился с ними плечом к плечу, лежал, израненный, истекающий кровью, на палубе «Поморника», а после — в Талборге, слабый и беспамятный. Лицо его ожесточилось, борода загустела, во взоре и голосе прибавилось льда, а светлые волосы, слегка притрушенные ранним снегом седины, скрывали жуткий шрам на голове. Хагену подумалось, что ныне Орм Белый чем-то похож на Харальда Белого Волка, но тут же прогнал от себя ту мысль. Слишком хорошо помнил, как этот Харальд, назвавшийся сыном Арнульфа, хотел взять его в заложники, и какую страшную, позорную смерть он принял.

И что с того, что волк был уже мёртв, когда седой орёл свежевал его на безымянной шхере?..

Куда больше радости было обнять старых соратников, памятных ещё по походу на Эрсей. Не ко всем судьба оказалась благосклонна: одних уж не было в мире людей, другие сошли на берег для мирной жизни, третьи хвастали новыми шрамами. Нашлись и такие, что вернулись к Арнульфу на службу на время этого похода. Среди них — Фрости Фростарсон по прозвищу Сказитель, Самар Олений Рог, Невстейн Сало и Тролль, его боевой кот, братья Скампельсоны, чей нрав с годами не улучшился, Слагфид Охотник из Бьёрндаля…

— А корабль у вас есть? — осведомился Сигбьёрн Скампельсон, чьи волосы прорезали седые нити, а в уголках глаз залегли вороньи лапки морщин. — Или у Орма отберёте?

— Ни к чему, — заверил Крак. — Я тут поговорил с земляками, так что нам уступят новый драккар всего за девятьсот гульденов. Это славный струг, хотя бы и без клабатера.