Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945

Хейльсбергский укрепрайон («треугольник») представлял собой обширную территорию, которую вермахт годами оснащал современными фортификационными сооружениями, но нетренированным глазом было невозможно это заметить. Пейзаж нигде не изменился. Где и как нас собирались использовать в качестве подкреплений, оставалось загадкой для каждого из нас. И когда мы доложили о прибытии в местных командных инстанциях, они принялись обсуждать тот же вопрос: они просто не могли найти для нас подходящей задачи. Лично у меня после одной из таких дискуссий сложилось впечатление, что военные просто не желали делать из нас, стариков, бессмысленные жертвы. Поэтому они считали, что было бы лучше, если мы найдем себе занятие где-нибудь в другом, менее опасном месте.

Как это уже бывало прежде, я предложил, чтобы на нас возложили задачу позаботиться о беженцах. Я аргументировал это тем, что если нам дадут соответствующие полномочия, то мы действительно сможем оказать здесь реальную помощь. Со стороны представителей командования вермахта в разных районах такое предложение неизменно воспринималось с радостью; военные всегда признавали его верным и полезным использованием личного состава. Но у партийного руководства была другая точка зрения – для них люди ничего не значили. Им важна была победа, и именно этим, как они считали, следовало руководствоваться.

Итак, мы продолжали свой путь дальше на север, к побережью. Пункт назначения – Б(раунсберг) (Бранево). С каждым километром поток беженцев нарастал, в него вливалось все больше и больше людей, которые уже давно шли в сторону Вислы. Перед собой гнали и стада скота. Количество скота тоже постоянно росло, и вскоре уже сотни тысяч голов скотины оживляли картины городских улиц и заснеженных полей. Позже мы узнали, что этот скот из Восточной Пруссии, который кто-то точно охарактеризовал как самую большую ценность Германии, ее племенной фонд, уничтожили, загнав на минные поля.

Для меня, человека, занимавшегося племенной работой и любящего животных, тот марш стал ареной множества ужасных картин. Чистокровные животные ценнейших пород с раздувшимся выменем, которое, казалось, было готово лопнуть оттого, что переполнено молоком. Коровы мычали от мучительной боли, но никто их не доил. Другие не могли идти дальше из-за того, что сбили копыта. Третьи, со сломанными ногами, делали тщетные попытки подняться. В это же время то тут, то там коровы телились, но новорожденные телята, да и отелившиеся коровы вряд ли проживут долго.

На железной дороге застыли, остановившись, поезда с беженцами и ранеными. Дорога была практически парализована из-за заторов на разных участках, но, к счастью, авиабомбы не всегда достигали цели. В противном случае значительная часть населения, как и огромное количество раненых, просто были бы убиты.

В Б(раунсберг)е (ныне Бранево в Польше) мы слились с другими подразделениями фольксштурма. Вскоре должен был последовать очередной учет личного состава; всех нас тщательно пересчитают. Последуют помпезные взволнованные речи. Одна перекличка будет следовать за другой. Будет царить неразбериха, и все будет выглядеть так, будто и в самом деле делается нечто полезное. Раскормленные, надувающие щеки деятели в мундирах партийных чиновников будут наступать друг другу на пятки. Все они выглядят чрезвычайно самодовольно – ведь победу они носят в своих портфелях, и это ясно как божий день. А потом все они вдруг исчезнут на своих огромных роскошных автомобилях.

Город был переполнен сверх меры подразделениями вермахта с разных концов страны, а также беженцами. Многие беженцы хотели перейти замерзший Фришес-Хафф (Висленский залив и Калининградский залив) и, дойдя до косы по другую его сторону, завершить свой марш на запад.

И здесь тоже мне довелось повстречать знакомых. Я пытался узнать у них о своих родных, но никто не мог ничего мне подсказать. Все мы чувствовали себя одинаково беспомощными и брошенными.

Через громкоговорители проревели команды. Повсюду поставили щиты с объявлениями о том, что, если кто-то оставит свою часть без разрешения, его тут же расстреляют или повесят. Каждый немец старше 16 лет должен немедленно явиться в ближайший пункт призыва. Враг найдет здесь свою гибель, а мы – обеспечим себе победу и т. д.

Никто больше не прислушивался к этому, но никто не осмеливался и высказывать свое мнение, так как гестапо и СС были повсюду. Каждому есть что терять – всегда есть «далее», «потом» или «вскоре», но где уверенность, что все это обязательно наступит? Необычайная активность царила в небе; зенитки вели огонь. Иногда враг обрушивал на нас небольшой дождь в виде пулеметной очереди, но бомб нет. Браунсберг является прекрасной и ценной целью, но русские летчики узнали этот секрет только через несколько дней, когда мы уже покинули город. И тогда, как гласит старая солдатская поговорка, город буквально разорвали на клочки.