Волнолом

Утро выдалось знобким и неприветливым. Хорошо хоть, в квартире имелся водопровод — умывшись, Генрих вернул себе способность соображать. Оделся, сел в потёртое кресло и стал думать, что делать дальше.

В дверь постучали.

Генрих, вяло удивившись, прошёл в прихожую. На пороге обнаружился Кольберг.

— Доброе утро, герр фон Рау.

— Здравствуйте. Что-то случилось?

— Благодаря информации, которую вы вчера предоставили, — сказал гость, — мы вышли на след предполагаемой злоумышленницы.

— Она арестована?

— Ещё нет. Мы как раз собираемся это сделать. Герр генерал счёл, что ваше присутствие может оказаться полезным.

— В самом деле? — озадачился Генрих. — Впрочем, почему бы и нет.

— Прошу следовать за мной.

Они спустились по лестнице и сели в поджидавший локомобиль. Пару минут Генрих отрешённо смотрел в окно, потом спросил:

— Почему вы её не схватили сразу, как только узнали имя? Зачем ждали до утра?

— Её непросто было найти. Световой профиль за эти годы изменился неузнаваемо. Она как будто переродилась, стала совершенно другим человеком. Осталось лишь несколько характерных штрихов, которые мы сумели использовать. Но это заняло много времени — провозились всю ночь. К счастью, она до сих пор в столице, и мы теперь знаем адрес. Застанем её врасплох.

— Послушайте, Кольберг. — Генрих пытался найти слова, которые прозвучали бы убедительно. — Я уже говорил вчера генералу, но повторю для вас. Не лезьте туда очертя голову. Она опасна, вы понимаете? И я сомневаюсь, что ваши люди с ней справятся.

— Не беспокойтесь, герр фон Рау, — вежливо ответил крепыш. — Мы готовы к любым неожиданностям.

— Как знаете.

Остаток пути они провели в молчании. Некоторое время экипаж катился по набережной на запад — в сторону порта и Королевской верфи. Ледовый панцирь Прейгары поблёскивал в лучах солнца. Потом шофёр свернул на проспект, уходящий от реки вправо. Мелькнул очередной сквер, а за деревьями — башня обсерватории, похожая на толстый палец с круглым напёрстком.

Остановились ближе к окраине. На узкой каменной улочке маячил знакомый локомобиль генерала и ещё один экипаж с трубой — громоздкий, как дилижанс, и способный вместить, навскидку, десятка полтора пассажиров.

— Вовремя, — констатировал генерал вместо приветствия. — Приступаем. Наблюдатели подтверждают — объект на месте. Чёрный ход блокирован. Кольберг, Либхольц, вы идёте с основной группой. Фон Рау, мы с вами остаёмся в тылу.

— В каком доме Сельма? — спросил Генрих.

— Тут, за углом. Нас не видно из окон.

— Готов поспорить, она и так уже знает, что мы приехали. И если до сих пор не ушла — значит, готова к встрече.

— Вполне возможно, но это ничего не меняет. Действуйте, Кольберг.

Из «дилижанса» полезли сосредоточенные люди в коротких куртках — группа захвата. Генрих знал, что у каждого из них имеются защитные знаки, вытравленные прямо на коже. Сельма не остановит таких бойцов, даже обрушив на них каскад враждебного света. Поток просто минует их, пройдёт стороной, как речная вода обтекает остров.

К сожалению, такой защитой нельзя снабдить каждого сотрудника департамента — есть побочный эффект. Носитель знаков утрачивает способность к самостоятельному мышлению — не полностью, конечно, но в значительной мере. Он может действовать, только выполняя чёткий приказ.

Философы говорят, что это хрестоматийный пример того, как работает закон равновесия: выигрывая в чём-то, проигрываешь в другом. А естествоиспытатели просто пожимают плечами: что поделать, человеческая плоть — не бревно, которое можно кромсать без всяких ограничений.

По той же причине, кстати, светские львицы, сохранившие за деньги юное тело, превращаются в совершенно безмозглых куриц. Впрочем, они и так, в большинстве своём, не отличаются избыточным интеллектом. Сельма в этом смысле — редкое исключение, ум остался при ней. С другой стороны, уж лучше курица, чем умная психопатка с почти неограниченной силой…

— Если не откроет — вышибаете дверь, — инструктировал охотников Кольберг. — Желательно взять живой, но главное — не дать ей уйти. При необходимости — бьёте на поражение. Задача ясна?

— Так точно, — кивнул один — очевидно, старший по званию (знаков различия у них не имелось). Всего бойцов было шестеро, хотя обычно, как помнил Генрих, привлекались, максимум, трое. Начальство подстраховалось.

— Вперёд.

Выйдя на поперечную улицу, бойцы скрылись за углом. Кольберг и Либхольц держались чуть позади.

— Что ж, Генрих, — сказал генерал, — давайте посмотрим.

Они тоже вышли на перекрёсток. Генерал указал на одноэтажный домик с мансардой — до него было шагов пятьдесят. Деревья во дворе не росли, ничто не загораживало обзор. За символической оградой — взрослому человеку по пояс — виднелась мёрзлая клумба, которую пересекала каменная дорожка от калитки к крыльцу.

Генрих надел очки с фокусирующими линзами. Оглядел дом сверху донизу, но не увидел ни единого проблеска чернильного света.

— Теодор, мы не ошиблись адресом?

— Нет.

— А вас не смущает?..

— Смущает. Но адрес правильный. Не паникуйте.