Волнолом

«Фаворитка» мало походила на себя прежнюю. Закрытое шерстяное платье до пят, волосы собраны в немудрящий хвост на затылке, никакой косметики на лице. Слова произносила тихо, будто экономила силы.

Генрих, не чинясь, подтащил второе кресло и сел напротив.

— Как самочувствие, баронесса?

— Голова кружится. Трудно сосредоточиться…

— Зачем вы перебрались в эту, как вы выражаетесь, хижину?

— Так было нужно.

— Поясните. Вы ведь хотите, чтобы я вам помог? Тогда, прошу вас, будьте по возможности откровенны.

По дороге сюда он долго раздумывал — можно ли применить против Сельмы светопись? Руну подчинения, например? Однако решил — нет, лучше не надо. Ведьма, как он уже выяснил, утратила память, но не способности. Враждебное воздействие она ощутит и может ответить — пусть даже неосознанно, на инстинктах.

— Давайте обсудим ваши видения, фрау фон Вальдхорн. Что они собой представляют?

— Откуда вы про них знаете?

— Вы мне сами рассказали сегодня. Помните, в полдень?

— Ах да, вы правы. Видения… Душные, вязкие… Не такие, как прежде…

— А прежде какие были?

— В юности — волшебные, светлые… — Она, тяжело дыша, делала паузы между фразами. — Сны о будущем… О том, как встречу мужа… Как перееду в столицу… И ведь сбывались… Прекратились, когда повзрослела… Потом, с год назад начались другие… Тоже странные, но не страшные… Я засыпала и будто бы говорила сама с собой… С другой собой… Не знаю, как это объяснить…

— Я понимаю. Продолжайте, прошу вас.

— Деталей наутро уже не помнила, но точно знала, что надо делать… Купить этот домик… Он и стоил-то всего ничего… Заглянуть под половицу в кладовке… Дурацкий тайник, будто в каком-нибудь дешёвом романчике…

— Что было в тайнике? — спросил Генрих.

— А три дня назад пришли кошмары… — Она, казалось, его не слышала. — Я поняла, что от мужа надо уехать… Чтобы он меня не нашёл… Потому что он стал чужой, жуткий…

— Тише, тише. Забудьте, какой он сейчас. Вспомните, каким он был раньше. Вы говорите, Роберт впервые приснился вам ещё до знакомства? Помните, когда именно это было?

— Да. — Она улыбнулась бледно. — Первый день осени, накануне королевского бала… Двадцать пять лет назад… У меня было платье… Летящее… Темно-красное, как гранатовый сок…

Речь её становилась сбивчивой, слов почти нельзя было разобрать. Глаза туманились, на лбу выступила испарина. Генрих понял, что счёт идёт на секунды — она вот-вот отключится.

— Это была хорошая осень, Сельма?

— Хорошая… Лучшая…

— Тогда покажите мне её. Пожалуйста, я очень хочу увидеть.

— Как показать?

— У нас очень сильный дар, мы обойдёмся без длинных формул. Я лишь напишу две руны. Вы позволите?

— Да…

— Не засыпайте! Ещё буквально секунду!

Он, торопясь, начертил над её переносицей руну йера — «добрый год», «урожай». Поверх — райдо, символ движения. Взял ведьму за руку.

— Смотрите мне в глаза, Сельма. Мы идём туда. В день накануне бала.

Глава 9

— Матушка, — взмолилась Сельма фон Минц, семнадцатилетняя девица на выданье, — ну сколько можно нудить? Как будто я совсем глупая и ничего не соображаю.

— Не груби, — сказала ей мать с улыбкой и без всякой строгости в голосе. — В том-то и дело, что ума у тебя хватает, даже с избытком. Как и упрямства. Мужчин это, знаешь ли, настораживает.

— Ой, перестаньте. Вы же, в самом деле, не ждёте, что я буду хлопать ресничками и жеманно хихикать?

— Посмотрела бы с удовольствием.

Мать заговорщицки подмигнула. Сельма фыркнула:

— Нет уж, увольте, матушка. Если какой-нибудь надутый индюк ищет не невесту, а куклу, то пусть лучше сразу проходит мимо. Мне такого счастья не надо. Я вам десять раз уже говорила.

— Скорее, все пятьдесят. Понять не могу — в кого ты у нас такая ершистая? Уж наверняка не в меня. От того лилейного платья я бы в жизни не отказалась…

— Вы меня им теперь до старости будете попрекать?

— И буду, если потребуется! Платье было — просто восторг!

— А это — разве плохое?

Сельма приосанилась перед зеркалом. Гранатово-красная ткань дразняще, едва заметно переливалась, льнула к телу, будто живая.

— Что ты! Оно прекрасно. Очень тебе идёт. Просто… гм… слишком сочное для юной невинной девушки.

— Оно такое, как я хочу. Потенциальные женихи, про которых вы мне твердите целыми днями, тоже, полагаю, оценят.

— Пусть только попробуют не оценить, — ворчливо сказала мать. — Но и ты, пожалуйста, не зевай. Такой шанс! Род у нас захудалый — в других обстоятельствах никто бы не пригласил. Если бы не твой дар…

— Ну да, ну да. Аристократам из Стеклянного дома требуются жены с чернильным зрением. Чтобы порода не ухудшалась.

— Девочка моя, ты несносна. Но завтра, надеюсь, сумеешь придержать язычок. Чтобы они там не разбежались, едва с тобой познакомившись.

— Постараюсь, — скромно сказала Сельма.

— Вот и славно. Теперь давай отдыхать. И, умоляю, не засиживайся до полуночи с книжкой, иначе будешь с утра как снулая рыба.