Волнолом

Обнаружив, что уже принесли заказ, Генрих принялся за еду. Продолжая жевать, перечитывал формулу раз за разом, но ошибок не находил. Как обычно, минимум знаков — расчёт не на хитрые комбинации, а на силу. В качестве носителя хорошо подойдёт латунь.

Положив кругляш на салфетку, чтобы руны оказались точно под ним, Генрих стал наблюдать, как насечки заполняются светом. Тёмное мерцание сгущалось — через минуту стало казаться, что бороздки густо перемазаны дёгтем. Генрих не отводил взгляда, пока не почувствовал, что кружится голова.

Готово. Пора тестировать.

Он зажал кругляш в кулаке и позвал:

— Герр кельнер!

Тот оглянулся и недоуменно хлопнул глазами, пытаясь понять, кто его окликнул. Обшарил взглядом все помещение, но Генриха не заметил, будто гость превратился в привычную деталь интерьера.

Ага, работает!

Генрих отложил амулет и, явив себя кельнеру, потребовал счёт. Выйдя на улицу, побрёл к университету — извозчики, как назло, по дороге не попадались. Небо хмурилось, с востока ползла раскормленная белёсая туча — первая за последние три недели. Ветер усиливался. Похоже, назревала метель.

Добравшись наконец до цели и зайдя в вестибюль, Генрих несколько минут стоял в уголке — ждал, пока закончится перемена. После чего поднялся в библиотеку.

— Здравствуйте, фройляйн Майреген. Помните меня? Генрих фон Рау, Департамент контроля светописи.

— Здравствуйте. Да, я помню…

Она быстро огляделась по сторонам, будто надеялась, что из-за стеллажей сейчас выйдут «шалопаи» и возьмут её под защиту. Но в этот раз никого поблизости не было. Генрих поспешно заверил:

— Вам не о чём волноваться. Я прибыл строго по делу. Меня интересует редкая рукопись, которая здесь хранится. Название — «Стеклянные сумерки. Люди и судьбы». Автор — Вернер Хирт, он историк, довольно-таки известный…

— Я знаю, кто это! — сказала она с лёгкой обидой.

— Да-да, простите. И ещё один опус, будьте добры — «Жжёный Лог. Протоколы и свидетельства очевидцев». Вы, я знаю, отличный специалист, и найдёте всё очень быстро. Ректор, кстати, вас очень хвалит.

Анна порозовела:

— Минутку, пожалуйста. Я проверю по каталогу.

— Не беспокойтесь, я подожду.

Она и правда справилась за пару минут. Положила перед Генрихом стопку рукописных листов и книгу в мягкой обложке. Видно было, что зеленоглазку так и тянет спросить, чем эти шедевры заинтересовали контору, но она героически сдерживалась и строго хмурила брови.

— Благодарю вас, фройляйн.

Генрих присел за столик и с замиранием сердца взялся за рукопись.

Вдруг повезёт?

Искомая страница нашлась не сразу, будто дразнила его и пряталась. Ёрзая на стуле от нетерпения, Генрих пробежал глазами один абзац, второй, третий…

Отложил рукопись и долго сидел в растерянности.

Текст был точно такой же, как в старом мире. Один в один. Слово в слово.

Но как это может быть? Ведь история изменилась! А тут — всё та же идиллия. Барон знакомится с деревенской девчонкой, мирно беседует, навещает…

Эта рукопись — как реликт из прежней реальности.

И, кстати, уже не первый реликт.

Генриху отчётливо вспомнилось — несколько дней назад он здесь же, в библиотеке, полез в карман за жетоном. По логике, никакого жетона при нём быть уже не могло — ведь в новом мире никто не восстанавливал его, Генриха, в должности. Однако значок нашёлся, хоть и не сразу! Будто Генрих, ничтоже сумняшеся, запустил руку в старый мир и извлёк оттуда трофей.

Парадокс.

Служебную бляху не выдавали, но она всё равно в кармане.

Биография Роберта изменилась, но исходный текст всё равно в архиве.

Людей не убили, но они всё равно мертвы — хронист, механик, профессор.

Новый мир никак не может отцепиться от старого. Может, именно поэтому его лихорадит? И если так, то что с этим делать? Какой-то заколдованный круг…

— Фройляйн Майреген, можно глоток воды?

— Да, конечно. Что-то случилось? Вы прямо весь побелели.

— Заковыристая проблема. Надо собраться с мыслями.

Ладно, рукопись бесполезна. А протоколы про Жжёный Лог?

Он повертел в руках потрёпанную мятую книжку. Судя по аляповатой обложке — очередная бульварная ерунда. Публика обожает загадки, а их в Жжёном Логе — хоть пруд пруди. С древних времён там прятались те, кто увлекался чёрной, запретной разновидностью светописи. Ставили свои опыты без присмотра. В результате территория превратилась в ядовитый могильник, в гнойную язву на гладком теле Девятиморья. Доступ туда сейчас перекрыт. По периметру — колючая проволока, чтобы не лезли любопытные идиоты. Но идиоты, конечно, лезут. Называют себя проходчиками и мечтают найти какой-нибудь сказочный артефакт, завалявшийся со средневековья.

Так и быть, почитаем.

Глава 14