Волнолом

— Да, ещё как. Только я не стал уточнять, что «беседка», где это происходило, контролируется Департаментом охраны короны. Хотя дело, пожалуй, не только в этом. Вы замечали, Теодор, что многие люди обладают очень ценной способностью? Они не только говорят, но и мыслят в унисон с государством. Это не притворство, в том-то и фокус — они совершенно искренни в своих убеждениях. Просто их искренность удивительным образом совпадает с текущей политической линией…

— Заткнитесь, Генрих, — попросил генерал. — Или у вас речевой понос от волнения?

— Скорее, от радости. Меня, вопреки вашим предсказаниям, никто не приказал расстрелять. Можно сказать, отпустили с миром. Слушайте, Теодор, а давайте я поеду домой? Я ведь всё уже рассказал.

— Не прикидывайтесь дурачком, Генрих. Сейчас мы приедем в контору, и вы повторите всё с самого начала. Со всеми упущенными подробностями, чётко и без сумбура. Потом мои люди изучат ваш новый световой профиль. Вы продемонстрируете открывшиеся таланты. В общем, как я и предупреждал, до конца расследования вы будете дневать и ночевать в департаменте. И так уже наворотили достаточно.

Ознакомившись с перспективами, Генрих подумал — может, сбежать? Сейчас это, правда, будет проблематично. В экипаже, кроме генерала и Генриха, сидят ещё двое боевиков из конторы. Чуть дёрнешься — сразу скрутят. Да и не прыгать же на ходу из локомобиля? Надо дождаться, пока тот остановится, и тогда уже задать стрекача. Так ведь, опять же, догонят — ребята шустрые. Или просто выстрелят в спину…

Глава департамента между тем снова достал световой планшет и углубился в чтение докладов.

— Кстати, — припомнил Генрих. — Вы вчера спрашивали про аптекаря и механика. Уже нашли их? Поговорили?

Генерал поколебался, но всё же решил ответить:

— Механика нашли быстро, хоть вы и не знали имя. В таксомоторном парке был только один работник из Дюррфельда или его окрестностей.

— И что он смог сообщить?

— Ничего. Он умер. Сердечный приступ, несколько дней назад.

— Угу, — сказал Генрих. — Приступ. Ну да…

Он сосредоточенно размышлял. Теперь уже нет сомнений — все, кого Сельма убивала в том мире, умирают и в этом. Механик, профессор, потом хронист…

— С аптекарем — то же самое? Мёртв?

— Нет, — сказал генерал. — Аптекарь не мёртв. По той элементарной причине, что никогда не существовал.

— В каком смысле?

— Наш сотрудник побывал в Дюррфельде. Травница, о которой вы рассказали, действительно там жила. Но никакого сына у неё не было. Как и детей вообще.

— Погодите. — Генрих поскрёб в затылке. — Что-то не сходится. Мы знаем, что и в старом мире, и в новом Роберт посещал те края. Это не подлежит сомнению — я ведь заглядывал в его память. Да, в новом варианте истории он забыл свою пассию из деревни, но сам факт поездки остался. Не понимаю.

— Ну, мало ли, — пожал плечами начальник «тройки». — Может, в новом, как вы выражаетесь, варианте они там… гм… развлекались, но детей не зачали. Или, скажем…

Закончить он не успел. Мостовая вздыбилась, как живая, локомобиль вильнул, подпрыгнул на бордюре и с хрустом вмялся в фонарный столб.

Глава 13

Генриха швырнуло с заднего сиденья на конвоира-боевика, который расположился напротив. Тот охнул тихо и жалобно, приняв на себя удар двухсотфунтовой профессорской туши. К счастью, они не столкнулись лбами и остались в сознании.

Мелькнула мысль — хорошо, что локомобиль не может ехать быстрее, чем галопирующая лошадь. Страшно представить, чем закончилась бы авария, если бы он летел, как курьерский поезд.

Ругаясь (кто про себя, кто вслух), пассажиры выползали наружу. Шофёру повезло меньше — при столкновении он кувыркнулся вперёд и теперь лежал, распластавшись на тротуаре и не подавая признаков жизни.

Столб покосился, переднюю часть машины изуродовало ударом. Мостовую же впереди будто вспахали плугом — наискосок, от одного бордюра к другому.

— Здравствуйте, господа.

Сельма в коротком чёрном пальто шла, аккуратно переступая через вывороченные камни. Но Генрих смотрел сейчас не столько на ведьму, сколько на её спутника. Впрочем, он даже не поручился бы, что этот «спутник» — нечто одушевлённое. Объёмная чернильная клякса в рост человека имела руки, ноги и голову, но черты лица расплывались, жирно мерцая.

— Нужно поговорить, — сообщила Сельма. — Я не отниму у вас много времени.

— Баронесса? — Генерал, держась за отбитый бок, попытался выпрямиться. — Неужели всё это правда?

— Вы о показаниях Генриха? Боюсь, что да, ваше превосходительство. Не знаю, что конкретно он успел сообщить, но красиво врать — не его конёк, вы же знаете.

— Что это за тварь рядом с вами?

— Это мой… ну, скажем так, ассистент. Вы, кстати, с ним знакомы, пусть и заочно. Но речь сейчас не о нём. Слушайте, пожалуйста, внимательно…

— Прошу прощения, что перебиваю, фрау фон Вальдхорн, но сказанное вами я вынужден расценивать как признание.

— Осторожнее, Теодор, — сказал Генрих.

Но генерал, не слушая его, скомандовал бойцам:

— Взять.

Те бросились к Сельме.