Волны

Джyлія. Ты, Альберто, кажется, воображаешь, будто ты одинъ мужчина на свѣтѣ, а остальные всѣ бабы и тряпки. Прикрикнешь ты на нихъ, и они спрячутся по угламъ и все сдѣлаютъ по-твоему. Запрещать такому человѣку, какъ синьоръ Андреа, легко на словахъ…

Альберто. Ты увидишь, ты увидишь.

Джyлія. И ты думаешь, онъ тебя послушаетъ?

Альберто. Послушаетъ, если…

Джyлія. Ну?

Альберто. Если живъ быть хочетъ.

Джyлія. Э… угрозы? Вотъ что!.. Такъ знай же ты, мой любезный, что послушаетъ тебя синьоръ Андреа, или не послушаетъ, мнѣ дѣла нѣтъ. Я, слышишь ты, я, а не онъ хочу, чтобы онъ рисовалъ меня. Я хочу быть на его картинѣ. Хочу, чтобы меня видѣли въ Римѣ и въ Россіи, и на всемъ бѣломъ свѣтъ, чтобы всѣ знали, что была такая дѣвушка, какъ я… такая красивая! И ты въ это дѣло не мѣшайся, говорю тебѣ. Слышалъ?

Съ вызовомъ смотритъ на него, потомъ, рѣзко повернувшись, гордою, медленною походкою поднимается на лѣстницу веранды.

Альберто. Слышалъ. Мое дѣло предупредить, а послушать или нѣтъ ваше.

Ларцевъ, Кистяковъ и Леманъ переходятъ глубину сцены отъ spiаggiа.

Альберто (пропустивъ мимо своя Кистякова и Лемана, остановилъ Ларцева). Синьоръ Андреа, я желалъ бы сказать вамъ несколько словъ.

Ларцевъ. Вы какъ будто разстроены? Надѣюсь, не случилось никакой бѣды?

Альберто. Видите ли, синьоръ, я много доволенъ вами. Вы щедры, господинъ, и даете хорошо зарабатывать бѣдному человѣку.

Ларцевъ. Безъ предисловій, Альберто. Въ чемъ дѣло?

Альберто. Дѣло простое, синьоръ. Зачѣмъ вы сбиваете съ пути Джулію?

Ларцевъ. Я? сбиваю Джулію съ пути? Альберто! Какъ вы смѣете задавать мнѣ такіе вопросы?

Альберто. Простите, синьоръ. Конечно, я помню разстояніе между нами. Но когда рѣчь идетъ о моей невѣстѣ…

Ларцевъ. Джулія ваша невѣста? Давно ли?

Альберто. Я посватался къ ней въ день Троицы.

Ларцевъ. И она приняла ваше предложеніе?

Альберто. Нѣтъ, не хочу лгать. Она не сказала мнѣ ни да, ни нѣтъ. Сказала: подожди, а я подумаю… Она вѣдь еще такъ молода, синьоръ. Но она скажетъ да, синьоръ, клянусь вамъ, что скажетъ… если только… если…

Ларцевъ. По вашей выразительной физіономіи легко догадаться, что значить это если. Успокойтесь. Мнѣ столько же дѣла до вашей Джуліи, какъ вонъ до той волны. Она красивая дѣвушка. Я художникъ. Вотъ теперь затѣялъ писать «Миньону»: вы вѣдь, кажется, были y меня въ мастерской, видѣли?.. Болѣе подходящей модели, чѣмъ Джулія, я представить себѣ не могу. Я натурщицъ десять перемѣнилъ, пока не нашелъ. Затѣмъ, y насъ съ Джуліей точно такія отношенія, какъ съ вами. Вы возите меня въ лодкѣ по морю это доставляетъ мнѣ удовольствіе, я вамъ плачу. Джулія позируетъ для меня часъ другой, это полезно моей картинѣ,– я плачу. Вотъ и все.

Альберто. Все это такъ, синьоръ. Я и самъ полагалъ, что такой прекрасный господинъ не захочетъ ставить ловушку бѣдной дѣвушкѣ. Но вѣдь вотъ оказія. Вы, я вамъ вѣрю, вы ничего не хотите дурного, синьоръ, а дѣвка-то въ васъ влюбилась. Честное слово, влюбилась.

Ларцевъ. Полно вамъ, Альберто! У васъ, бѣдныхъ южныхъ чертей, воображеніе вѣчно отравлено любовью и ревностью.

Альберто. Нѣтъ, ужъ вы мнѣ, синьоръ, повѣрьте. Вѣдь я ее люблю. У насъ, влюбленныхъ, особенное чутье. Мы чуемъ соперника, какъ собака лисицу. Она, синьоръ, думаетъ, что вы и живете-то здѣсь для нея.

Ларцевъ. Въ этомъ, какъ вы слышали, она не ошибается.

Альберто. Нѣтъ, для нея, для нея самой, а не для картины. Оставьте вы Джулію, синьоръ. Ну ее къ бѣсу, эту вашу картину.

Ларцевъ. Какъ «ну ее», Альберто? Богъ съ вами! Да ни за что! Я не ремесленникъ, не поденщикъ; мнѣ мое искусство дорого.

Альберто. Вамъ жаль малеваннаго полотна, а живыхъ людей вы не жалѣете. Вѣдь вы нехотя можете погубить дѣвушку, а съ нею и меня. Да ужъ что скрывать? Прежде, чѣмъ меня-то, и себя. Потому что, если Джулія меня броситъ, мнѣ жить не дня чего. Но обиды этой я ни вамъ, ни ей не прощу.

Ларцевъ. Вы меня не пугайте, Альберто. Я этого терпѣть не могу. Говорятъ вамъ, чортъ возьми, толкомъ, что до вашей Джуліи мнѣ нѣтъ никакого дѣла.

Альберто. Ахъ, синьоръ. Да вѣдь Джулія молода, красива, любитъ васъ. Что же вы, деревянный что ли? Сегодня нѣтъ дѣла, завтра нѣтъ дѣла, а послѣ завтра глядь, и закипѣла кровь. Бросьте вы эту картину, синьоръ. Право, бросьте. Ну, пожалуйста! Для меня бросьте…

Ларцевъ. Чудакъ вы, Альберто!

Альберто. А то найдите себѣ другую, какъ вы ее тамъ зовете? Миньону, что ли? Не одною Джуліей свѣтъ сошелся?